05 №12. Цыбулько-2022 (ОГЭ)

(1)Дело было ранней весной. (2)Мы с Аглаей пришли на речку, чтобы полюбоваться ледоходом. (3)Сели на брёвна и стали грызть подсолнухи. 

— (4)Сегодня и глядеть-то не на что, — сказала Аглая. — (5)Вот вчера такие льдины плыли – весь мост дрожал. (6)А на одной льдине мы кошку видели.

— (7)Бывает, что и людей уносит, не то что кошек, — ответил я. — (8)На Днепре вот двух девчонок унесло, а пятиклассник их спас. 

(9)Аглая покосилась на меня: 

— Кто-о?.. (10)Пятиклассник? (11)Выдумываешь! 

— (12)Не веришь? (13)Почитай вчерашнюю газету. 

(14)Я передал Аглае скомканный листок. (15)Шепча себе под нос, она прочла заметку и принялась разглядывать портрет. 

— (16)Жил себе мальчишка как мальчишка, никто на него и внимания не обращал, и вдруг – на всю страну прославился. (17)Вот бы нам кого-нибудь спасти! (18)И чтобы наши портреты тоже напечатали, — продолжала Аглая. — (19)Мы бы с тобой шли по улице, а нас бы все узнавали. (20)Во было бы! (21)А в школе?.. (22)Вот бы ребята на нас глаза таращили! (23)Я молча кивнул. (24)Аглая вскочила на ноги. 

— (25)Лёшк! (26)Видишь льдину? (27)Её чуток от бревна отпихнуть, она и поплывёт. 

— (28)Ну и что? — спросил я. 

— (29)Неужели не понял? (30)Ты стань на эту льдину, а я буду гулять по берегу, будто тебя не замечаю. (31)А потом ты вон тем шестом оттолкнись и кричи: «Спасите!» (32)Только громче кричи, чтобы люди с моста услышали. (33)Они побегут тебя спасать, а я первая брошусь в речку, и ты тоже бросайся, и я тебя вытащу. (34)И получится, вроде я тебя спасла. 

(35)Я даже отодвинулся от этой сумасшедшей и молча замотал головой. 

— (36)Во! (37)Струсил уже! — воскликнула Аглая. 

— (38)Вовсе я не струсил, а просто… я не хочу лезть в холодную воду. 

(39)Я почувствовал, что, если я откажусь, Аглая в самом деле примет меня за труса. (40)С большой неохотой я согласился. (41)Вздохнул и сошёл с бревна. 

— (42)Толкайся! — послышалось с берега. 

(43)Я оттолкнулся от сваи и увидел, как берег, дощатый забор на невысоком косогорчике и стоящая у забора Аглая поплыли влево. 

— (44)Маши руками! (45)Кричи! — скомандовала Аглая. 

(46)Я помахал немножко руками и сказал «спасите» так тихо, что сам себя не услышал. 

— (47)Э-эй! (48)На помощь! — крикнула что было сил Аглая и понеслась с косогора к брошенному мной шесту. (49)Скачок, другой, третий… (50)Шлёп! (51)Ноги Аглаи увязли, и она растянулась в грязи. 

(52)Тут я увидел, что пологий берег кончился. (53)Теперь в трёх метрах от меня тянулся невысокий глинистый обрыв. (54)Вплотную к обрыву бежала тёмно-бурая вода, бежала быстро, закручиваясь водоворотиками. 

(55)Аглая появилась над краем обрыва. (56)Сначала она бежала вровень со мной, потом обогнала льдину, остановилась и опустила с обрыва шест. 

— (57)Прыгай! (58)Тут близко! 

(59)Я молча проехал мимо. (60)Аглая рванулась и побежала так быстро, что конец шеста, который она волочила, запрыгал по бурой траве. 

(61)Я увидел её метров за десять впереди. (62)Она сидела на берегу, свесив ноги. (63)Льдина почти поравнялась с ней. (64)Аглая, как была – в сапожках и в пальто, скользнула с обрыва. (65)Конец шеста заскрёб по краю моей льдины. 

(66)Я увидел голову девчонки в воде под кустом, увидел её красную руку с побелевшими косточками… 

— (67)Прыгай! (68)Прыгай! — снова закричала она, но прыгать уже было не нужно: подтянутая шестом льдина причалила к берегу по другую сторону куста, да так удачно, что рядом с ней на обрыве оказался выступ. 

(69)Я перешагнул на него и даже ног не замочил. (70)Как я выбрался наверх, как вскарабкалась туда Аглая, я не запомнил. (71)Я только помню, как она предстала передо мной в потемневшем от воды коричневом пальто, с забрызганным лицом. (72)Нижняя челюсть у неё дрожала крупной дрожью. 

— (73)Смотри никому не болтай, слышишь? (74)Скажи, что я нечаянно в воду упала: стала на льдину, поскользнулась и упала…

(75)Я молчал о своей поездке на льдине, молчала об этом и Аглая. (76)О славе она больше не вспоминала. 

(По Ю.В. Сотнику*)

 

* Юрий Вячеславович Сотник (1914-1997) – писатель, автор книг для подростков.

 

---

(1)Тонко дребезжат стёкла. (2)Сквозь шум бурана слышно, как на дворе глухо хлопает калитка. (3)Коля, весь напрягаясь, останавливает взгляд на окне, потом негромко говорит: 

— Показалось… (4)Я думал, мама, а это ветер. (5)Ты, Миша, слышал, как загремело? 

— (6)Непогода какая… — Миша перелистывает страницу, с сосредоточенным видом наклоняется над книгой. 

(7)Колина мать работает врачом в степном районе. (8)Каждое утро за ней приезжают сани из больницы и дед Степан увозит её до восьми часов вечера. (9)Сейчас уже десять, но её всё нет. (10)А буран хлещет в степи, гремит по крыше, дико взвизгивает в трубе, дёргает дверь в сенях, будто кто-то в злобе ударяет, наваливается плечом, срывает её и не может сорвать с петель. (11)На улице всё гудит, и порой кажется, что комната несётся по воздуху в вихрях снега, оторванная от всего мира. 

— (12)Буран! — бурчит Миша, поднимая голову от книги. — (13)Ишь как воет… (14)Страшно сейчас в степи. 

(15)Коля внимательно смотрит на Мишу, с минуту он слушает, как воет буран, и вдруг начинает беспокоиться: 

— Как бы мамка не заблудилась… 

(16)В тишине листы книги, толстые, гладкие, гремят, как полотно на ветру. (17)Минуту оба молчат. (18)Потом Миша напряжённо морщит лоб и, глотая слюну, говорит: 

— Мне домой надо. (19)Мать, наверное, ищет… 

— (20)Ну, иди. 

(21)Коля закрывает за ним дверь и возвращается в комнату. (22)Но там после ухода Миши становится очень пусто и тихо. (23)Коля садится к столу в одиночестве и, чтобы отогнать от себя грустные мысли, старается представить себе, как будет, когда приедет мать… (24)Она, скинув завьюженный тулуп, улыбнётся ему, поцелует его холодными губами и, конечно, скажет: «Заждался? (25)Ну, Колька, сейчас будем чаёвничать!» (26)Щуря близорукие глаза, она подолгу моет руки и тщательно вытирает их полотенцем, от неё приятно пахнет морозом и каким-то лекарством. (27)Она будет ходить по комнате, звенеть посудой, спрашивать о школе и наконец сядет с ним за стол. (28)Весело на плите зафыркает чайник, и тотчас в комнате станет тепло и уютно. 

(29)«Мама, я тебя всё ждал, — скажет он, — два раза чайник подогревал, а ты так долго…»

(30)Никого нет. (31)Мороз и синяя ночь. (32)На дворе лежит лунный снег. (33)Улицы не видно: снегу намело по крыши, ни огонька. 

«(34)Где же мамка? — думает с тревогой Коля. — (35)Где она?» 

(36)Он садится на диван, дремота постепенно обволакивает его. (37)И внезапно стекло звонко дребезжит над самым ухом, но Коле кажется, что это стучат не в окно, а звенит у него в ушах. 

— (38)Коля, открой! (39)Коля! 

(40)Радость перехватывает дыхание. (41)Он вскакивает. 

— (42)Мамка! (43)Приехала! (44)Я сейчас! (45)Я сейчас! — громко кричит он и бежит к двери. 

(46)Когда они сидят за столом и пьют крепкий, пахучий чай, Коля необыкновенно счастлив: мать рядом с ним, она ласково щурит глаза. (47)Лицо у неё усталое. (48)Она спрашивает удивлённо: 

— Ты всё ждал меня? (49)И не спал? 

— (50)Ждал. (51)Мишка у меня был! (52)Мы вдвоём ждали!

— (53)Колька ты мой, Колька, — говорит мать и нежно шевелит, треплет его волосы. — (54)А я с операции. (55)Никак не могла раньше. 

— (56)Ложись, мам, ложись, — чувствуя необыкновенный прилив любви к матери, говорит Коля. — (57)Ты устала! (58)Ты ведь устала, мама! (59)Да? 

(60)Мать целует его и, на ходу раздеваясь, идёт к постели. 

— (61)А я подъезжаю и думаю: «Спит мой Колька, наверное». (62)А ты, оказывается, ждал! (63)Ах ты, Колька мой! 

— (64)Мам, а мам, — еле шепчет он. — (65)Ты обо мне не беспокойся… (66)В комнате темно и тихо. 

 

(По Ю.В. Бондареву*)

 

* Юрий Васильевич Бондарев (1924-2020) – русский советский писатель и сценарист.

 

---

(1)Мы подружились с Тимошей ещё в первом классе, на девятом году нашей жизни, чуть только он поступил к нам в гимназию. 

(2)Никому из нас он тогда не понравился: веснушчатый, с большими ушами, зайка, который любил говорить. (3)Я единственный с первых же дней стал его терпеливым и снисходительным слушателем. (4)Сначала я слушал его только из жалости, чтобы не обидеть. (5)Но вскоре произошла очень странная вещь, которой я до сих пор не могу объяснить: разговаривая со мною, Тимоша почти переставал заикаться, речь его становилась текучей и гладкой, как у всякого другого мальчишки. (6)Он рассказывал мне о Синдбаде-Мореходе, о птице Рох, о лампе Аладдина, о волшебных пещерах, наполненных золотыми сосудами, о подземных садах, где копошатся чудовища, и, главное, о контрабандистах и весёлых разбойниках, которых он будто бы видел своими глазами. (7)Его отец был начальником морской таможни и ловил контрабандистов десятками так, по крайней мере, говорил мне Тимоша. (8)Потом я понял, что его рассказы о контрабандистах – фантазия, но тогда я верил им и они волновали меня. (9)Контрабандисты в этих рассказах были все как на подбор смельчаки, великаны, с длинными пистолетами в белых зубах, но Тимошин отец был смелее их всех: он в страшную бурю выезжал на таможенном катере один против всех и, смеясь над их выстрелами, брал их в плен, как Гулливер лилипутов. (10)Я очень удивился потом, увидев его отца: этот грозный сокрушитель пиратов оказался самым обыкновенным чиновником – лысоватым, с землистым лицом. (11)Может быть, Тимоша оттого и выдумал себе другого отца, что его подлинный отец был такой чахлый и скучный. 

(12)О подвигах этого выдуманного отца Тимоша рассказывал мне чаще всего на задворках нашего дома. (13)Там стояли «каламашки» – некрашеные полукруглые ящики, похожие на глубокие большие корыта, в них вывозили накопившийся мусор и снег. (14)В свободные часы мы с Тимошей любили забираться в каламашку, шептали друг другу всякие небылицы и выдумки. (15)Это у нас называлось почему-то «говорить про Багдад». (16)Позже, когда мы стали читать из недели в неделю бурнопламенный журнал «Вокруг света», который выписывала Тимошина мать, мы стали в той же каламашке рассказывать друг другу истории о следопытах, людоедах, ковбоях, огнедышащих горах и африканских миражах. (17)Замечательно, что, едва только попадали мы на дно каламашки и, качаясь, как в лодке, начинали «говорить про Багдад», мы словно переселялись в другую страну и сами становились другими, не такими, какими были за минуту до этого. 

(18)Моя сестра Маруся, строгая, всегда занятая, разговаривает со мной свысока. (19)Года три назад она сказала мне каким-то неожиданным голосом: 

— Хочешь играть в путешествия? 

(20) Я ответил: 

— Ещё бы! — потому что я жаждал кораблекрушений и подвигов. 

(21) Но она взяла пять узеньких листочков бумаги, написала на них старательным почерком «Азия», «Африка», «Европа», «Америка», «Австралия» и приколола их булавками в разных концах нашего большого двора. (22)Кухня оказалась Америкой, крыльцо – Европой. (23)Мы взяли длинные палки и пошли из Азии в Америку. (24)Чуть только мы очутились в Америке, Маруся нахмурила лоб и сказала: 

— В Америке главные реки такие-то, главные горы такие-то, главные страны такие-то, климат такой-то, растения такие-то.

(25)А потом сказала: 

— Повтори.

(26)Я вместо ответа заплакал. (27)Лучше бы она побила меня! (28)Путешествовать значило для меня мчаться по прериям, умирать от жёлтой лихорадки, выкапывать древние клады, спасать прекрасных индианок от кровожадных акул, убивать бумерангами людоедов и тигров, и вдруг вместо этого меня ведут от бумажки к бумажке и заставляют, как в классе, зубрить какие-то десятки названий! (29)Я убежал от неё со слезами, чуть только мы дошли до Европы. 

(По К.И. Чуковскому*)

 

* Корней Иванович Чуковский (1882-1969) – поэт, публицист, литературный критик и переводчик, детский писатель и журналист.

 

---

(1)Его звали Мухтар. (2)Но это был не тот знаменитый Мухтар, которого снимали в кинокартине «Ко мне, Мухтар!». (3)Тот Мухтар был породистой овчаркой и помогал разыскивать преступников. (4)А когда его ранили и он не мог больше работать, люди продолжали его кормить и ухаживать за ним. (5)А эта собака, про которую я хочу вам рассказать, была простой дворнягой. (6)Но эта дворняга честно служила своим хозяевам: она охраняла сад, играла с детьми и готова была броситься на любого, кто посмел бы их обидеть. (7)Но бездушные люди, у которых она жила, совсем не стоили её преданности. (8)Когда наступили холода, они её бросили на даче и уехали в город. 

(9)Первое время голодная, исхудавшая собака ждала своих хозяев. (10)Потом пошла искать их. (11)Откуда могла знать собака, что хозяевам она больше не нужна… 

(12)Сначала она бежала по просёлочной дороге. (13)Ещё издали заметив человека, останавливалась, внимательно вглядывалась, потом догоняла и обнюхивала. (14)Но это всё были люди чужие, и она опять бежала дальше. (15)Дорога вывела её на шоссе, а она всё бежала и бежала куда глаза глядят… 

(16)В воскресенье мы с мужем, как всегда, приехали на дачу. (17)Пока Шура насыпал в птичью кормушку семечки и подвешивал для синиц сало, я прошла к дому. (18)У крыльца, вся сжавшись, грязная и такая худая, что можно было пересчитать все рёбра, лежала собака и испуганно глядела на меня. 

(19)Мухтар остался жить у нас. (20)Он давно поправился, но уходить от нас не собирался, хотя мог это сделать свободно, потому что в нашем деревянном заборе было много выломанных досок. 

(21)Мухтар оказался умным и сообразительным псом. (22)Скоро он не только знал всех людей, живущих поблизости, но и охотно их встречал у автобусной остановки и провожал нашим переулком. 

(23)Теперь мы больше не волновались, если почему-либо не могли привезти собаке еду. (24)Мухтар был всегда сыт. (25)Он уже не ел овсяный суп, а выбирал из него кости и кусочки мяса. (26)Да и зачем ему суп! (27)Бывало, придёшь, а около калитки лежат пустые пакеты, обрывки газет, бумаги. (28)По ним я всегда могла сказать, кто из его друзей здесь побывал.

(29)Вот листок из тетради – это Катя поделилась с ним завтраком, вот газета – значит, приходил Коля. (30)Он собирал еду для Мухтара со всего двухэтажного дома, а его товарищ – Серёжа Гаврилов – привозил угощение из Москвы. 

(31)Появились у Мухтара друзья и среди взрослых. (32)И среди них – наш сосед Фёдор Васильевич. (33)Он жил напротив нас, часто к нам заходил и, если мы почему-либо не могли приехать, кормил Мухтара. (34)Мухтар хорошо его знал и любил. 

— (35)Пусть живёт у меня, — предложил Фёдор Васильевич. — (36)Забор у нас новый, только поставленный, а то правда, как бы собачники не выловили. 

(37)И вот Мухтар живёт у нового хозяина. (38)Там у него хорошая новая конура, там его хорошо кормят и, главное, любят. (39)Любят все: и сам Фёдор Васильевич, и его жена, и маленький внучек Андрюша. 

(40)Мухтар тоже любит своих новых хозяев. (41)Он оберегает их покой, караулит их сад, но по-прежнему не забывает нас и, когда его выпускают, всегда заходит в гости. (42)А короткими зимними днями Мухтар, как и раньше, встречает своих друзей и провожает их до дома нашим тёмным, глухим переулком. 

(По В.В. Чаплиной*)

 

* Вера Васильевна Чаплина (Михайлова) (1908-1994) – известная детская писательница-анималист, жизнь и творчество которой непосредственно связаны с Московским зоопарком.

 

---

(1)Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. 

— (2)Всю квартиру собой заполонила!.. — ворчал Борькин отец. 

(3)А мать робко возражала ему: 

— Старый человек... (4)Куда же ей деться? 

(5) Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека. 

(6) Бабка спала на сундуке. (7)Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. (8)Потом будила зятя и дочь: «Вставайте! (9)Попейте горяченького чайку на дорожку...» 

(10)Подходила к Борьке: 

— Вставай, внучек мой, в школу пора! 

— (11)Зачем? — сонным голосом спрашивал Борька. 

— (12)В школу зачем? (13)Тёмный человек глух и нем – вот зачем! 

(14)Борька прятал голову под одеяло. 

(15)В прихожей отец ворчал: 

— А куда вы, мать, ботинки дели? (16)Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них! 

(17)Бабка торопилась к нему на помощь: 

— Да вот они, Петруша, на самом виду. (18)Вчерась уж очень грязны были, я их почистила и поставила. 

(19)Отец хлопал дверью. (20)За ним торопливо выбегал Борька. (21)На лестнице бабка совала ему в сумку яблоко или конфету, а в карман чистый носовой платок. 

— (22)Да ну тебя! — отмахивался Борька. — (23)Раньше не могла дать! (24)Опоздаю вот… 

(25)Потом уходила на работу мать. (26)При этом сыпались на бабку наставления. (27)Она принимала их молча, без возражений и начинала хозяйничать. (28)Чистила, мыла, варила, потом вынимала из сундука спицы и вязала. (29)Спицы двигались в бабкиных пальцах то быстро, то медленно – по ходу её мыслей. (30)Иногда совсем останавливались, падали на колени, и бабка качала головой: 

— Так-то, голубчики мои... (31)Непросто, непросто жить на свете!

(32)Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с книгами и кричал: 

— Бабка, поесть! 

(33)Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. (34)В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. (35)Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах. (36)Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая: «Всё хорошо, Борюшка: и плохое, и хорошее хорошо. (37)От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает». 

(38)Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: 

— Вкусный кисель сегодня! (39)Ты ела, бабка? 

— (40)Ела, ела, — кивала головой бабка. — (41)Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здорова. 

(42)Пришёл однажды к Борьке товарищ: 

— Здравствуйте, бабушка! 

(43)Борька весело подтолкнул его локтем:

— Идём, идём! (44)Можешь с ней не здороваться. (45)Она у нас старая старушенция. 

(46)Бабка одёрнула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами: 

— Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова искать. 

(47)А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: 

— А с нашей бабушкой всегда здороваются. (48)И свои, и чужие. (49)Она у нас главная. 

— (50)Как это – главная? — заинтересовался Борька. 

— (51)Ну, старенькая… всех вырастила. (52)Её нельзя обижать. (53)А что же ты со своей-то так? 

(54)Товарищ покачал головой: 

— Чудно! (55)А стыдно-то как перед всеми, жуть! 

— (56)Да мы свою бабку не обижаем, — покраснел Борька. — (57)Она у нас… сыта и здорова. 

(58)Прощаясь с товарищем, Борька задержал его у дверей. 

— (59)Бабка, — нетерпеливо крикнул он, — иди сюда! 

— (60)Иду, иду! — заковыляла из кухни бабка. 

— (61)Вот, — сказал товарищу Борька, — попрощайся с моей бабушкой. 

(По В.А. Осеевой*)

 

* Валентина Александровна Осеева-Хмелёва (1902-1969) – детская писательница. Самыми известными её произведениями стали повести «Динка», «Динка прощается с детством».

 

---

(1)Посёлок Нюйский станок расположен на берегу Лены. (2)Лена в этом месте узка, необыкновенно быстра и очень угрюма. (3)Унылый гул лиственниц на горных хребтах составляет вечный аккомпанемент к этому печальному существованию… 

(4)В избушке, где я ночевал, на столе горела керосиновая лампочка, примешивая к сумеркам комнаты свой убогий желтоватый свет. (5)За столом сидел старик с довольно красивым, но бледным лицом. (6)Борода у него была серая, с ровной густой сединой, высокий обнажённый лоб отливал желтизной воска. (7)Рядом с ним сидел мальчик лет около восьми. (8)Мне была видна только его наклонённая голова с тонкими, как лён, белокурыми волосами. (9)Старик, щуря сквозь очки свои подслеповатые глаза, водил указкой по странице лежавшей на столе книги, а мальчик с напряжённым вниманием читал по складам. 

— (10)С-о… со, л-о … ло, в-е, и краткое… 

(11)Мальчик остановился. (12)Незнакомое слово, очевидно, не давалось… (13)Старик сощурился и помог: 

— Соловей, — прочёл он. 

— (14)Со-ло-вей... (15)Что такое? 

— (16)Птица, — сказал старик. 

— (17)Птица… — (18)И он продолжал чтение: — (19)Соловей си-дел… на че… на че-рё… на че-рё-му-хе…

— (20)Что такое? — опять вопросительно прозвучал, как будто деревянный, безучастный голос ребёнка. 

— (21)На черёмухе. (22)Черёмуха, стало быть, дерево. (23)Он и сидел. 

— (24)Сидел… (25)Зачем сидел?.. (26)Большая птица?  

— (27)Махонькая, поёт хорошо. 

(28)Мальчик безучастно прочёл ещё какую-то фразу и вдруг остановился. 

— (29)А что, дед, — спросил он, — нам не пора ли, гляди?.. — (30)На этот раз в его голосе слышались уже живые, взволнованные ноты, и светлые глаза с видимым любопытством обратились на деда. 

(31)Тот посмотрел на часы, потом на окно с клубившеюся за стёклами мглою и ответил спокойно: 

— Рано ещё. (32)Только половина!.. 

(33)Прошло минут двадцать. (34)Старик взглянул на часы. 

— (35)Одевайся, — сказал он мальчику. 

(36)Тот принялся одеваться с осторожной торопливостью, и вскоре обе фигуры промелькнули в сумерках комнаты. (37)Мой сон прошёл. (38)Я решил посмотреть, что это их выманило из избы в туман и холод. 

(39)Оба – старик и мальчик – стояли на крыльце, заложив руки в рукава и как будто чего-то ожидая. 

— (40)Что это вы ждёте? — спросил я у старика. 

— (41)Да вот, внучку охота солнушко посмотреть, — ответил он. 

(42)Мальчик резко задвигался и тронул деда за рукав…

(43)До сих пор это место казалось каким-то тёмным жерлом, откуда всё ещё продолжали выползать туманы. (44)Теперь над ними, в вышине, на остроконечной вершине каменного утёса, внезапно как будто вспыхнула и засветилась верхушка сосны. (45)Прорвавшись откуда-то из-за гор противоположного берега, первый луч солнца уже коснулся этого каменного выступа. (46)Мальчик стоял неподвижно, держась за рукав деда. (47)Его глаза были расширены, бледное лицо оживилось и засветилось восторгом. (48)Между тем в вышине что-то опять дрогнуло, затрепетало, и другой утёс, до сих пор утопавший в общей синеве угрюмого фона горы, загорелся, присоединившись к освещённой группе. 

(49)Мальчик опять дёрнул деда за рукав, и его лицо уже совершенно преобразилось. (50)Глаза сверкали, губы улыбались, на бледно-жёлтых щеках, казалось, проступал румянец. (51)За горами совершалось что-то ликующее и радостное. (52)Дно расселины всё разгоралось. (53)Казалось, солнце подымается с той стороны по склонам хребта, чтобы заглянуть сюда, в эту убогую щель, на эту тёмную реку, на эти сиротливые избушки, на старика с бледным мальчиком, ждавших его появления. (54)И вот оно появилось. (55)Несколько ярко-золотистых лучей брызнули беспорядочно в глубине расселины между двумя горами, пробив отверстия в густой стене леса. (56)Огненные искры посыпались пучками вниз, вырывая из синего холодного сумрака то отдельное дерево, то верхушку сланцевого утёса, то небольшую горную полянку… (57)Косые лучи скользнули по убогим лачугам, отразились в слюдяных окнах, ласково коснулись бледного, восхищённого лица мальчика… 

(По В.Г. Короленко*)

 

* Владимир Галактионович Короленко (1853-1921) – писатель, журналист, публицист, общественный деятель.

 

---

(1)У писателя Александра Степановича Грина был в тихом Старом Крыму невзрачный пёсик-дворняга Тобик. (2)Пёсика этого вся улица, где жил Грин, несправедливо считала дураком. 

(3)Когда соседской цепной собаке – лохматому Жоре – хозяйка выносила миску с похлёбкой, Тобик продирался в соседский двор через лаз в заборе, но к миске не подходил, страшась предостерегающего Жориного рыка. 

(4)Тобик останавливался в нескольких шагах от Жоры, но так, чтобы тот не мог его достать, становился перед Жорой на задние лапки и «служил» долго и терпеливо. (5)Так он привык выпрашивать кусочки еды у людей. (6)Но Жора не давал ему даже понюхать похлёбки. (7)За это стояние на задних лапках перед такой же собакой, как и он сам, люди считали Тобика дураком: зря, мол, старается. 

(8)Точно так же Тобик выпрашивал кусочки еды у самого Александра Грина, и всякий раз удачно. (9)Хозяин был молчаливый и очень добрый человек. (10)Обращаясь к Тобику, он говорил ему: «Дружище!» 

(11)Косясь на Тобика, Жора рычал и давился. (12)Он торопливо лакал похлёбку, а глаза у Тобика мутнели от тоски напрасного ожидания. (13)Иногда даже слёзы появлялись у него на глазах, когда Жора кончал есть похлёбку и тщательно, до блеска вылизывал пустую миску. (14)После этого Жора ещё долго обнюхивал землю вокруг миски: не завалилась ли там какая-нибудь косточка. 

— (15)Ну и дурак ваш Тобик, — злорадно говорили Грину соседи. — (16)Нет никакого соображения у этой собаки. 

(17)На это Грин спокойно отвечал соседям: 

— Не дурак, а просто умная и вежливая собака. 

(18)В спокойствии гриновского голоса слышался нарастающий гнев, и соседи, всю жизнь привыкшие лезть в чужие дела, уходили, пожимая плечами, – лучше держаться подальше от этого человека. 

(19)Я увидел Тобика после смерти Грина. (20)Он ослеп, как говорили, от старости. (21)Пёс сидел на пороге глинобитного белого дома, в котором умер Грин, и солнце отражалось в его жёлтых беспомощных глазах. (22)Услышав, как скрипнула за мной калитка, он встал, неуверенно подошёл ко мне, ткнулся холодным носом в ноги и замер. (23)Только старый и пушистый его хвост помахивал из стороны в сторону и поднимал белую известковую крымскую пыль. 

— (24)Давно он ослеп? — спросил я у местного жителя. 

— (25)Да после смерти хозяина. (26)Всё тоскует, всё ждёт. 

(27)Я ожидал, что ответ будет именно таким, так как знал давно, что единственные живые существа на земле, которые умирают от разлуки с человеком, – это собаки. 

(28)Выражение «собака – друг человека» безнадёжно устарело. (29)У нас нет ещё слова, которое могло бы выразить одновременно самоотверженность, смелость и ум – все те великолепные качества, какими обладает собака. (30)Я точно знаю, что человек, избивающий или мучающий собаку, отпетый негодяй, даже если собака его за это простила. 

(31)Не знаю, как вы, а я испытываю величайшую нежность к собакам за их ласковость, за бурные проявления радости и обиды. (32)Невозможно удержаться от смеха, когда видишь, как какой-нибудь Бобик бешено мчится со всех ног, чтобы догнать и облаять самое ненавистное для него изобретение человека – обыкновенное велосипедное колесо. 

(33)Любите собак. (34)Не давайте их никому в обиду. (35)Они ответят вам троекратной любовью. 

 

(По К.Г. Паустовскому*)

 

* Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968) – известный русский писатель, классик отечественной литературы.

 

---

(1)Генка вздыхал и спрашивал: 

— Папа, ты в отпуске или в командировке? 

— (2)В отпуске. 

— (3)Ты ведь уже был в отпуске. 

(4)Теперь вздыхал отец. (5)Он опускал книгу на грудь, несколько секунд молча смотрел на Генку и, наконец, чёткими, раздельными словами давал объяснение: 

— Я разбил месячный отпуск на три части. (6)И ещё взял неделю без сохранения содержания. (7)То есть без денег. (8)Ясно? 

— (9)Ясно, — говорил Генка, но вдруг его охватывало беспокойство за отца. — (10)А как там без тебя? (11)Там же работа. (12)Справятся там? 

— (13)Что я, пуп земли? (14)Заместитель есть на участке. (15)Потерпит десять дней. 

— (16)А тайга какая? 

— (17)Большая тайга, вековая, дремучая, густая! (18)Волки, медведи, куницы, крокодилы! 

— (19)Крокодилов нет, — тихо говорил Генка. 

(20)Отец немного смягчался, и книга опять ложилась на грудь. 

— (21)Ладно. (22)На будущий год поедем вместе, сам увидишь. (23)Там ты хоть человеком станешь. 

(24)Генка смотрел на длинное, с залысинами, отцовское лицо, на тяжёлый раздвоенный подбородок. 

— (25)А сейчас я кто? — спрашивал Генка. 

— (26)Сейчас ты так… так просто, — отвечал отец без улыбки. (27)Даже серые светлые глаза не улыбались. 

(28)И Генкины глаза, такие же серые и светлые, не улыбались тоже. 

— (29)А когда человек человеком делается? 

— (30)Когда у него работа появляется, нужное дело. (31)Понятно? 

— (32)Понятно. (33)А я в школе учусь. (34)Это, что ли, не нужное дело? 

— (35)Учение – ещё не работа. 

— (36)Оно ещё труднее, — обижался Генка. — (37)С работы пришёл – и отдыхай. (38)И короткие дни по субботам. (39)А нам ещё уроки учить. (40)А ты говоришь: «Не человек». 

— (41)Ну, ладно, ладно, человек. 

(42)Отец медленно поднимался, садился. (43)Коротенькие волосы у него смешно топорщились над круглым, красным от таёжного загара лбом. 

— (44)Что это за порядок? (45)Пришёл из школы – и сразу же за книжку про шпионов! (46)Небось, учебник не берёшь! (47)И вообще… (48)Ну-ка, показывай дневник! 

(49)О том, что возьмёт Генку в тайгу, отец говорил не так часто. (50)Но всё-таки говорил иногда. 

(51)И Генка ждал. (52)Тайга представлялась ему громадой мачтовых стволов и сплошной хвойной зелени, прорезанной тонкими лучами солнца и звенящим звуком электропил. (53)И казалось Генке, что там вдвоём с отцом они будут ближе друг другу. 

(54)Но не получилась поездка. (55)Опять всё те же плохие оценки в дневнике…

(56)Конечно, не стал Генка говорить про это ребятам. (57)Только сказал: 

— У меня отец тоже инженер. (58)Строитель. (59)В длительных поездках всё время. (60)А мать диспетчером на троллейбусном маршруте работает. 

(По В.П. Крапивину*)

 

* Владислав Петрович Крапивин (1938-2020) – российский детский писатель.

 

---

(1)В глухой чаще старого мрачного леса, над серым, мшистым, кочковатым болотом, стояла сосна. (2)Солнце почти никогда не заглядывало в это сырое место. (3)Лишённая с детства живительного света и тепла, всегда окутанная ядовитыми болотными испарениями, она выросла уродливым деревом, с искривлённым корявым стволом, с пожелтевшей, иссыхающей хвоей. (4)Днём у её кривых корней скользили бурые ящерицы, а ночью под её жидкой сенью бесшумно пролетали хищные совы. (5)Часто зимней ночью, когда деревья, занесённые сплошной пеленой снега, трещали от жестокой стужи, сосна слышала голодный вой волков и видела их яркие глаза. (6)Когда ветер стонал и рыдал по вершинам старого мрачного леса, в унылом скрипе сосны слышалась накопленная годами жалоба: «Как скучно, как страшно жить!» 

(7)В том же лесу, на опушке, вблизи оживлённой дороги у прохладного журчащего ручья, красовалась стройная зелёная ёлочка. (8)Привольно и весело росла она, то ласкаемая горячими поцелуями летнего солнца, то сверкая каждым алмазом своего снежного убора в лунные зимние ночи. (9)С утра до вечера в её ароматных, смолистых ветвях звонко перекликалось пернатое царство, а ночью чутко дремало, дожидаясь рассвета. (10)Дорога, возле которой стояла ёлочка, никогда не пустела. (11)То и дело по ней тянулись длинные обозы, двигались пешеходы, изредка пролетали нарядные экипажи. (12)Ни от чьих глаз не ускользала красавица ёлочка. (13)Каждый с удовольствием любовался ею и говорил: «Какое прелестное деревце», а ёлочка, трепеща от избытка жизни и ласки, шептала: «О, как прекрасна жизнь! (14)Как хороши люди!» 

(15)Светлый, жаркий полдень. (16)По пыльной раскалённой дороге бредёт усталыми старческими шагами богомолец. (17)Его разбитое тело просит отдыха, обожжённые солнцем глаза ищут тени, запёкшиеся губы жаждут воды. (18)Завидев приветливую тень ёлочки, он ускоряет шаги. (19)Ещё минута и берестяной ковшик богомольца уже зачерпывает студёную воду ручья. (20)Старик долго и жадно пьёт, не отрываясь от ковшика, и потом сладкая дремота на мягкой и сочной траве охватывает его обессилевшее тело. (21)Чувствует он, засыпая, смолистый аромат тенистых еловых ветвей, слышит над собою точно уходящий вдаль птичий щебет, и губы его умилённо шепчут: «Вся премудростию сотворил…» (22)А ёлочка, ласково простирая над спящим свой прохладный шатёр, точно заботливая мать, склонившаяся над любимым ребёнком, баюкает старика тихим шелестом….

(23)Благоуханная, тёплая весенняя ночь. (24)Точно заколдованный, замер лес, весь облитый, весь посеребрённый сияющим небом. (25)Страстная, торжествующая, гремит и рассыпается над лесом соловьиная песнь. (26)И звуки, и аромат, и сиянье, и тени – всё слилось в одну общую гармонию весенней любви. (27)Молодая стройная ёлочка слышит и понимает эту вечно юную, вечно прекрасную гармонию и, задыхаясь от счастья, шепчет: «О, как прекрасна жизнь! (28)Как хороши люди!» 

(29)Нет! (30)Уродливая, искривлённая сосна ничего подобного не видела в своём сыром углу. (31)Редко, очень редко заглядывал туда человек, а если и заглядывал, то с нехорошими мыслями и недобрым лицом. (32)Приходили иногда в чёрные ненастные ночи, во время проливного дождя, мужики-лесокрады, и сосне казалось, что они своими трусливыми, воровскими движениями и ухватками – родные братья хищным волкам. (33)Иногда пробирался сквозь чащу бродяга. (34)Преступление и боязнь погони заставляли его искать убежища в этом мрачном месте. (35)И сосна изо дня в день всё повторяла: «Как скучно, как страшно жить!» 

(36)Так шли годы. (37)По-прежнему сосна и ёлочка повторяли свою песню, по-прежнему сосна, склоняясь всё ниже и ниже к ядовитому болоту, видела только мрачную жизнь непросветной лесной чащи, по-прежнему ёлочка радовалась солнцу, теплу, воздуху и простору. 

(38)В один сверкающий зимний день на опушку леса пришло два человека в полушубках с топорами в руках. (39)«Вот славное деревце!» — сказал один из них. (40)Другой, не говоря ни слова, сбросил с себя полушубок. (41)Блеснул топор… ёлочка вся затряслась от сильного удара, и с ветвей её плавно посыпались хлопья снега. (42)Ёлочка лишилась сознания. (43)Вечером она очнулась в роскошном зале. (44)Гигантские люстры и бесчисленные канделябры бросали от себя потоки света. (45)Ёлочка стояла посредине всего этого блеска, украшенная сотнями свечей, золотыми и серебряными лентами, сверкающими погремушками, дорогими подарками, китайскими фонариками и целой коллекцией плюшевых птиц, жуков из фольги, стрекоз, пёстрых бабочек и рыбок. (46)Вокруг ёлки сновала под весёлые звуки музыки тысячная толпа разряженных детей, с разгоревшимися от восторга глазками, со звонким хохотом и громкими восклицаниями… (47)Детский праздник с каждой минутой становился шумнее и веселее. (48)Дети составили хоровод и с шумным восторгом танцевали вокруг ёлочки, и она шептала, сияя огнями: «О, как прекрасна жизнь! (49)Как хороши люди!» 

(50)В ту же ночь всё ниже и ниже склонялась над болотом, покрываясь красной ржавчиной от его испарений, старая сосна; её хвоя совсем высохла и пожелтела, ствол стал ещё уродливее. (51)«Как скучно, как страшно жить!» – неумолчно ропщет она. 

(52)А на месте срубленной ёлочки вырастают уже молодые, свежие побеги. 

(По А.И. Куприну*)

 

* Александр Иванович Куприн (1870-1938) – известный русский писатель, переводчик.

 

---

(1)В воображении моём создавалась картина нашей драки: мы с Васькой катаемся по земле, вцепившись друг в друга, он меня царапает, а я его. (2)Никто пощады не просит, бесконечно долгое время катаемся, царапаемся и кусаемся..

(3)Глупость, конечно, если рассудить: отправляемся после уроков драться, вместо того чтобы идти домой обедать. 

(4)Спор был, кому за последней партой возле окна сидеть. 

(5)Место редкое, незаметное и обзорное. (6)Сколько хочешь всю улицу обозревай, а хочешь – весь класс обозревай. (7)К доске раз в месяц вызовут, а то и того меньше. 

(8)Опустишь голову – тебя и не видать. (9)Вроде бы в классе, а вроде бы тебя и нет. (10)Замечательное, в общем, место. (11)Сашка там раньше сидел, одни пятёрки получал. (12)Сашка коклюшем заболел, и место освободилось. (13)Васька взял туда и сел. (14)А я давно на это место метил. (15)Можно сказать, мечтал там уединиться. 

(16)Пишу Ваське записку: «Освобождай место, я его раньше приметил». (17)Он мне отвечает: «Кто раньше сел, тот и сидит». (18)Он раньше сел, но я раньше приметил. (19)Я ему пишу: «Кто раньше приметил, тот и должен сидеть, а не тот, кто сразу сел». (20)Он мне отвечает: «Сначала докажи, что ты раньше приметил, а потом садись». 

(21)Как же я докажу, вот хитрец! (22)Я ему кулаком погрозил, а он смеётся. 

(23)На переменке подхожу, заявляю свои законные требования, а он их законными не признаёт. (24)Неужели не понимает, что я давно мечтал за последней партой сидеть! (25)Хватаю его за рукав и тяну. (26)А он не поддаётся. 

(27)В это время звонок. (28)Я на место. (29)Попробую его на следующей переменке вытащить. 

(30)Он мне записку пишет: «Ты за это получишь!» (31)Я ему кулак показал, чтобы он знал, кто получит. (32)Тем более мне получать не за что, а ему есть. (33)Он на моё место сел, а не я на его. 

(34)На следующей переменке я его снова тащить начал. 

(35)И вот теперь отправляемся мы на речку драться. 

(36)Школа у нас на горе помещается. (37)А внизу речка. (38)Полянка. 

(39)Знаменитый художник Левитан, говорят, написал здесь несколько своих пейзажей. (40)Уютное местечко. (41)Изумительный вид. (42)Лучшего места для драки не сыскать. 

(43)Спустились по тропинке на полянку. 

(44)Трава вовсю зеленеет. (45)Птицы галдят на деревьях. (46)А рядом речка журчит. (47)И лошади пьют воду. 

(48)Стоим мы с Васькой среди настоящей весны, замечательной природы, замечаем в небе самолёт и глядим на него с удовольствием. 

(49)С удовольствием гоняем по траве чей-то старый ботинок, мочим в речке ноги, пьём воду с лошадьми, загораем без маек, болтаем обо всём на свете и договариваемся сидеть за той партой по очереди до тех пор, пока Сашка не выздоровеет от коклюша. 

(По В.В. Голявкину*)

 

* Виктор Владимирович Голявкин (1929-2001) – русский советский писатель, художник, иллюстратор книг.

 

---

(1)Шумели листья на дереве; в них пел ветер, идущий по свету. 

(2)Малолетний Егор сидел под деревом и слушал голос листьев, их кроткие бормочущие слова. 

(3)Егор хотел узнать, что означают эти слова ветра, о чём они говорят ему, и он спрашивал, обратив лицо к ветру: 

— Ты кто? (4)Что ты мне говоришь? 

(5)Ветер умолкал, будто он сам слушал в это время мальчика, а потом снова медленно бормотал, шевеля листья и повторяя прежние слова. 

— (6)Ты кто? — спросил ещё раз Егор, не видя никого. 

(7)Никто ему не ответил более; ветер ушёл, и листья уснули. (8)Егор подождал, что будет теперь, и увидел, что уже наступает вечер.

(9)Он поднял жука, ползшего по траве домой на ночлег, и посмотрел в его маленькое неподвижное лицо, в чёрные добрые глаза, глядевшие одновременно и на Егора, и на весь свет. 

— (10)Ты кто? — спросил Егор у жука. 

(11)Жук не ответил ничего, но Егор понимал, что жук знает что-то, чего не знает сам Егор. 

(12)Мальчик повернул жука животом вверх, чтобы увидеть, кто он такой. (13)Жук молчал; он со злой силой шевелил жёсткими ножками, защищая жизнь от человека и не признавая его. (14)Егора удивила настойчивая смелость жука, он полюбил его и ещё более убедился, что это не жук, а кто-то более важный и умный. (15)И он пустил жука в воздух, чтобы тот улетел по своему делу. 

(16)Усохший лист упал с дерева. (17)Он когда-то вырос на дереве из земли, долго смотрел на небо и теперь снова возвращался с неба в землю, как домой после долгой дороги. 

(18)Уже совсем свечерело; в избах зажглись огни. (19)Дома мать дала Егору поужинать, потом велела ложиться спать. 

(20)Но Егор не хотел спать: он хотел ещё жить, играть с кем-нибудь, он хотел, чтобы уже сразу было утро за окном и можно было встать с постели. (21)Но на дворе стояла ночь, только начавшаяся, долгая… 

(22)В избе стало тихо. (23)Мать легла, отец уже спал давно. (24)Егор прислушался, привстал с постели, думая о том, что сейчас делается в тёмном поле и кто там идёт один с котомкой хлеба в дальнюю дорогу. (25)Наверно, кто-нибудь идёт по пустой дороге и не боится ничего. (26)Кто он такой? 

(27)Мальчик оделся и ушёл босой наружу. (28)Клён шевелил ветвями, собираясь тронуться в путь, лопухи тёрлись о плетень, и корова жевала в сарае. (29)Ясные звёзды светились на небе; их было так много, что они казались близкими, поэтому ночью под звёздами было так же не страшно, как днём среди полевых цветов. 

(30)Егор миновал поле с дремлющими, шепчущими подсолнечниками и по брошенной, забытой дороге направился к оврагу. 

(31)Овраг был старый, он зарос бурьяном и кустарником. (32)Когда Егор очутился на дне оврага, то увидел, что здесь было тише и темнее, чем наверху: ни травинка, ни лист не шевелились тут, и ему стало страшно. 

— (33)Звёзды, глядите на меня, — прошептал Егор, — а то я боюсь один! 

(34)Но из оврага было видно только три звезды, и те слабо мерцали на далёкой, уносящейся высоте, точно они удалялись и меркли там, во тьме. 

(35)Егор потрогал траву, увидел камешек, потом покачал лопух, такой же, как на своём дворе, и оправился от страха: ничего, они ведь все живут здесь и не боятся, и он будет с ними. (36)Вскоре он заметил маленькую пещеру, вырытую в склоне оврага, и залез туда. (37)Ему захотелось теперь подремать немного: он уморился за день. 

(38)Егор открыл глаза и вновь зажмурил их: свет солнца освещал всю деревню и всю землю. (39)Он снова открыл глаза и увидел шею матери, у которой покоилась его голова. 

— (40)Ты зачем сбежал в овраг? — спросила мать. — (41)Мы спозаранку тебя искали. 

(42)Егор рассказал, что видел в овраге. (43)Мать задумалась и тихо сказала: 

— Тебе это приснилось. 

(По А. Платонову*)

 

* Андрей Платонов (настоящее имя – Андрей Платонович Климентов; 1899-1951) – русский советский писатель, поэт и публицист, драматург, киносценарист, военный корреспондент.

 

---

(1)В доме у нас жил ёжик, он был ручной. (2)Когда его гладили, он прижимал к спине колючки и делался совсем мягким. (3)За это мы его прозвали Пушком. (4)Если Пушок бывал голоден, он гонялся за мной, как собака. (5)При этом ёж пыхтел, фыркал и кусал меня за ноги, требуя еды. 

(6)Летом я брал Пушка с собой гулять в сад. (7)Он бегал по дорожкам, ловил лягушат, жуков, улиток и с аппетитом их съедал. (8)Когда наступила зима, я перестал брать Пушка на прогулки, держал его дома. (9)Кормили мы теперь Пушка молоком, супом, моченым хлебом. (10)Наестся, бывало, ёжик, заберётся за печку, свернётся клубочком и спит. (11)А вечером вылезет и начнёт по комнатам бегать. (12)Всю ночь бегает, лапками топает, всем спать мешает. (13)Так он у нас в доме больше половины зимы прожил и ни разу на улице не побывал. 

(14)Но вот собрался я как-то на санках с горы кататься, а товарищей во дворе нет, (15)Я и решил взять с собою Пушка. (16)Достал ящичек, настелил туда сена и посадил ежа, а чтобы ему теплей было, сверху тоже сеном закрыл. (17)Ящик поставил в санки и побежал к пруду, где мы всегда катались с горы. (18)Я бежал во весь дух, воображая себя конём, и вёз в санках Пушка. (19)Было очень хорошо: светило солнце, мороз щипал уши, нос. (20)Зато ветер совсем утих, так что дым из деревенских труб не клубился, а прямыми столбами упирался в небо. 

(21)Я смотрел на эти столбы, и мне казалось, что это вовсе не дым, а с неба спускаются толстые синие верёвки и внизу к ним привязаны за трубы маленькие игрушечные домики. 

(22)Накатался я досыта с горы, повёз санки с ежом домой. (23)Везу. (24)Вдруг навстречу ребята: бегут в деревню смотреть убитого волка. (25)Его только что туда охотники привезли. (26)Я поскорее поставил санки в сарай и тоже за ребятами в деревню помчался. (27)Там мы пробыли до самого вечера. (28)О Пушке я вспомнил только на другой день. (29)Очень испугался, не убежал ли он куда. (30)Сразу бросился в сарай, к санкам. (31)Гляжу – лежит мой Пушок, свернувшись, в ящичке и не двигается. (32)Сколько я его ни тряс, ни тормошил, он даже не пошевелился. (33)За ночь, видно, совсем замёрз и умер. 

(34)Побежал я к ребятам, рассказал о своём несчастье. (35)Погоревали все вместе, да делать нечего, решили похоронить Пушка в саду, закопать в снег в том самом ящике, в котором он умер. 

(36)Целую неделю мы все горевали о бедном Пушке. (37)А потом мне подарили живого сыча: его поймали у нас в сарае. (38)Он был дикий. (39)Мы стали его приручать и забыли о Пушке. 

(40)Но вот наступила весна, да какая тёплая! (41)Один раз утром отправился я в сад. (42)Там весной особенно хорошо: зяблики поют, солнце светит, кругом лужи огромные, как озёра. (43)Пробираюсь осторожно по дорожке, чтобы не начерпать грязи в калоши. (44)Вдруг впереди, в куче прошлогодних листьев, что-то завозилось. (45)Я остановился. (46)Кто это – зверёк? (47)Какой? (48)Из-под тёмных листьев показалась знакомая мордочка, и чёрные глазки глянули прямо на меня. 

(49)Не помня себя я бросился к зверьку. (50)Через секунду я уже держал в руках Пушка, а он обнюхивал мои пальцы, фыркал и тыкал мне в ладонь холодным носиком, требуя еды. 

(51)Тут же на земле валялся оттаявший ящичек с сеном, в котором Пушок благополучно проспал всю зиму. (52)Я поднял ящичек, посадил туда ежа и с торжеством принёс домой. 

(По Г.А. Скребицкому*)

 

* Георгий Алексеевич Скребицкий (1903-1964) – советский писатель, натуралист, сценарист.

 

---

(1)Однажды я поехал в Петербург держать экзамен в Академию генерального штаба. (2)Экзамены должны были тянуться более месяца. (3)У меня не было ни одной знакомой души во всём Петербурге, и по вечерам, приходя домой, я испытывал скуку и томление одиночества. (4)Вдруг я случайно вспомнил, что мой отец советовал мне разыскать в Петербурге Александру Ивановну Грачёву, нашу дальнюю родственницу, и зайти к ней. (5)Я с трудом нашёл комнату Александры Ивановны, вошёл и остановился. 

(6)Спиной ко мне стояла полная женщина. (7)Она обернулась и стала присматриваться. (8)В это время откуда-то из угла выскочил и быстро подошёл ко мне мальчик, в распоясанной блузе и босиком. (9)Взглянув на него пристальней, я сразу догадался, что это дурачок. (10)Мальчик глядел на меня бессмысленно и издавал странные звуки, нечто вроде «урлы, урлы». 

— (11)Не бойтесь, он не тронет, — сказала женщина, идя мне навстречу. — (12)Чем могу служить? 

(13)Я назвал себя и упомянул про своего отца. (14)Она обрадовалась, оживилась и разохалась. (15)Мальчик принялся ещё громче кричать своё «урлы, урлы…» 

— (16)Это сыночек мой, он такой от рождения, — сказала Александра Ивановна с грустной улыбкой. — (17)Степаном его зовут. 

(18)Услышав своё имя, мальчонка крикнул каким-то птичьим голосом: 

— Папан! 

(19)Александра Ивановна похлопала его ласково по плечу. 

— (20)Да, да, Степан. (21)Видите, догадался, что о нём говорят. 

(22)Чтобы оказать Александре Ивановне внимание, я сказал ему: «Здравствуй, Степан» – и взял его за руку. (23)Она была холодна, пухла и безжизненна. (24)Я почувствовал брезгливость и только из вежливости спросил: 

— Ему, наверно, лет шестнадцать? 

— (25)Ах, нет, — ответила Александра Ивановна, — уже двадцать девятый. 

(26)Мы разговорились. (27)Грачёва оказалась тихой, робкой женщиной, забитой неудачами и долгой нуждой. (28)Во всё время нашего разговора Степан не сводил с меня глаз. (29)Раза три он исподтишка протягивал руку, чтобы притронуться к блестящим пуговицам моего сюртука, и тотчас же отдёргивал её с видом испуга. 

— (30)Неужели ваш Степан так и не говорит ни одного слова? — спросил я Александру Ивановну. 

(31)Она печально покачала головой. 

— (32)Нет, не говорит. (33)Есть у него несколько собственных слов, да что же это за слова! (34)Так, бормотанье! (35)Вот, например, Степан у него называется «Папан», кушать хочется – «мня», деньги у него называются «тэки». (36)Степан, — обратилась она к сыну, — где твои тэки? (37)Покажи нам твои тэки. 

(38)Степан вдруг спрыгнул со стула, бросился в тёмный угол и присел там на корточки. (39)Я услышал оттуда звон медной монеты и те же «урлы, урлы», но на этот раз ворчливые, угрожающие. 

— (40)Боится, — пояснила Александра Ивановна. — (41)Ну, ну, не будем трогать тэки, не будем, — принялась она успокаивать сына. 

(42)Я стал довольно часто бывать у Грачёвой. (43)Её Степан заинтересовал меня, и мне пришла в голову мысль вылечить его по системе какого-то швейцарского доктора, пробовавшего действовать на своих слабоумных пациентов медленным путём логического развития. (44)Сначала я принёс Степану куклу. (45)Он обрадовался, расхохотался и закричал, указывая на куклу: «Папан!» (46)Потом я приносил ему картинки, пробовал заинтересовать его кубиками, разговаривал с ним, называя разные предметы и показывая на них. (47)Но или система швейцарского доктора была неверна, или я не умел её применять на практике, только развитие Степана не подвигалось ни на шаг. (48)Зато он необыкновенно полюбил меня в эти дни. (49)Когда я приходил, он кидался мне навстречу с восторженным рёвом. (50)После моего ухода он долго не отходил от окна и испускал такие жалобные вопли, что другие квартиранты жаловались на него хозяйке. 

(51)А мои личные дела были очень плохи. (52)Я провалился с необычайным треском на предпоследнем экзамене. (53)Нужно было как можно скорее ехать домой. (54)К этому меня побуждали и финансовые соображения: в моём бумажнике лежали всего-навсего три копейки. (55)Я скрепя сердце пошёл просить взаймы у товарищей, но они все отговаривались пустотой карманов. (56)Три копейки! (57)Я вам скажу, что в эти дни мне было очень тяжело. (58)Скоро голод сделался невыносимым. (59)Я пошёл к Александре Ивановне. (60)Мне очень было тяжело просить бедную женщину о деньгах, но я решился сделать это. 

— (61)Александра Ивановна, мне есть нечего. (62)Дайте мне взаймы. 

(63)Она всплеснула руками. 

— (64)Голубчик мой, ни копеечки. (65)Вчера сама заложила брошку…

(66)Я чувствовал себя заброшенным на край света, одиноким и униженным. (67)Вдруг кто-то толкнул меня в бок. (68)Я обернулся. (69)Это был Степан. (70)Он протягивал мне на ладони кучку медных монет и говорил: 

— Тэки, тэки, тэки…

(71)Я не понимал. (72)Тогда он бросил свои деньги мне на колено, крикнул ещё раз «тэки» и убежал в свой уголок. 

(73)Я заплакал, как маленький мальчик. (74)Александра Ивановна также плакала вместе со мной от умиления и жалости, а Степан из тёмного угла испускал жалобные, совершенно осмысленные «урлы, урлы, урлы». 

(75)Когда я успокоился, мне стало легче. (76)Неожиданное сочувствие блаженненького вдруг согрело и приласкало моё сердце, показало мне, что ещё можно и должно жить, пока есть на свете любовь и сострадание.

 

(По А.И. Куприну*)

* Александр Иванович Куприн (1870-1938) – известный русский писатель, переводчик.

 

---

(1)Проезжая на днях возле Меринова, мы завернули к Ивану Яковлевичу чайку попить и кстати узнать, благополучно ли теперь поживает друг наш Филат Антонович. (2)Мы с большой радостью узнали, что не только жив и здоров наш старый друг и охотник, но ещё и ведёт за собой самый отчаянный партизанский отряд из своих друзей-охотников. 

— (3)В такие-то годы! — подивились мы. 

— (4)А что ему годы, — ответил Иван Яковлевич, — на то и есть мужественный человек и герой, чтобы годы свои красить. (5)Не берут его годы. 

(6)Иван Яковлевич наклонился в сторону подпечья и сказал туда, в подпечь, тихо и ласково: 

— Руська, Руська.

(7)И как только вымолвил он это слово, из-под печи вышел здоровенный матёрый заяц-русак. 

— (8)Вот, товарищи, — сказал Иван Яковлевич, — этот заяц – не простой русак. (9)Прошлый год я поймал его – был меньше кошки. (10)Держал в кадушке, на капусте вырастил, а когда осенью хотел к празднику зарезать – что-то в этом зайце мне показалось, пожалел. (11)И вот через этого зайца владею теперь ружьём. 

— (12)Значит, — сказали мы, — не ружьё принесло зайца охотнику, а заяц – ружьё. 

— (13)Кроме шуток, — ответил Иван Яковлевич, — истинно так. 

(14)И рассказал нам историю, как заяц Руська у начальника партизанского отряда Кумачёва съел сапоги. 

(15)Было это на переломе войны, когда немцы подходили к Москве. (16)В это время отряд Кумачёва затаился в лесном овраге, а сам начальник, Филат Антонович, пришёл ночевать к Ивану Яковлевичу. 

— (17)Какой же он стал теперь? — спросили мы с интересом.

— (18)А точно такой, как был, — ответил Иван Яковлевич: рост – колокольня, плечи – косая сажень, сапоги – американские, рыжие, на крючках. (19)И вооружение полное, и притом ещё дробовик. (20)Вот какой молодец! 

(21)Случилось это ночью, все уснули в избе, а Руська вышел из-под печи и принялся работать над сапогами начальника. (22)Что он там нашёл себе, этот заяц русский, в том месте, где американцы своим способом соединяют голенища с головкой? (23)За целую ночь заяц только и сделал, что начисто отделил голенища от головок, будто захотел понять, как надо шить сапоги на американский манер. 

(24)Поутру первая встала Авдотья Ивановна. (25)Как глянула, так и обмерла: на глазах её заяц уничтожал сапоги. (26)И какие сапоги!

— (27)Иван Яковлевич, — разбудила она мужа, — погляди, заяц что сделал. 

(28)Ужаснулись супруги. (29)Шепчутся меж собой, ахают, тужат. 

— (30)Чего вы там шепчетесь? — спросил начальник, не открывая глаз. — (31)Я не сплю. 

— (32)Батюшка, Филат Антоныч, прости нас, беда у нас в доме, такая беда – сказать страшно. 

— (33)Что? (34)Немцы? 

(35)Начальник партизан вскочил и схватился за наган. 

— (36)Какие там немцы – заяц, заяц, родной. (37)Погляди сам. 

(38)Поглядел начальник: головки и голенища отдельно лежат. 

— (39)Так это заяц мои сапоги съел? 

— (40)Так точно, батюшка, никто другой – заяц съел сапоги. 

— (41)Вредная тварь, — сказал начальник. 

(42)И надел сначала голенища, потом головки, концы же голенищ вмял под края головок. (43)После этого оделся, умылся и зарядил дробовик. 

— (44)Ну, вызывай своего зайца на расправу. (45)А то он и твои сапоги съест. 

— (46)Руська, Руська, — позвал хозяин. 

(47)И как невиноватый, заяц выходит, перебирает губами, глядит кругло, ждёт узнать, для чего его вызвали. 

(48)Партизан в него целится. (49)И чуть бы ещё, но партизан опустил ружьё. 

— (50)Ты сам убей его, — сказал он, — мне что-то противно в ручного зайца стрелять. (51)Вредная тварь в доме, — сказал Филат Антонович, — а жалко чего-то, никогда не было со мной такого на охоте, то ли, может, время такое: сегодня ты зайца, а завтра самого тебя, как зайца. (52)А ружьё сам на память возьми от меня, может быть, и не увидимся, помнить будешь меня, а мне теперь уже не до охоты. (53)Прощай. 

(54)После того поклонился хозяйке, поблагодарил, простился и вышел. (55)А ружьё так и оставил на столе заряженное, с взведёнными курками. 

 

(По М.М. Пришвину*)

 

* Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) – русский писатель, автор книг о связи человека с природой.

 

---

(1)Недавно я познакомился в поезде с одним очень милым и хорошим человеком. (2)Ехал я из Красноярска в Москву, и вот ночью на какой-то глухой станции в купе вваливается огромный краснолицый дядя в широченной медвежьей дохе́¹. (3)Снял шапку, вижу – голова у него совсем белая, седая. (4)Скинул доху – под ней военная гимнастёрка, и на ней в четыре ряда орденские ленточки. 

(5)Он сел в уголок у окошка, попыхтел, отдышался, потом достал маленький-премаленький носовой платочек. (6)Я, помню, уже и тогда удивился. (7)Думаю: «Такому дяде небось и на полноса не хватит!» 

(8)Он разгладил платочек на коленке и в другой карман переложил.

(9)Наутро мы с ним познакомились, разговорились… (10)Оказалось, что попутчик мой – бывший танкист, полковник, всю войну воевал, восемь или девять раз ранен был, два раза контужен, тонул, из горящего танка спасался… 

(11)Ехал полковник из командировки в Казань, где он тогда работал и где у него семейство находилось. (12)Домой он очень спешил. 

(13)Я, помню, поинтересовался, велика ли у него семья. 

— (14)Да как вам сказать… (15)Ты, да я, да мы с тобой. 

(16)Сказал это и, вижу, расстёгивает на гимнастёрке кармашек, опять тянет на свет божий свой маленький, девичий платок. 

(17)Мне смешно стало, я не выдержал и говорю: 

— Простите, полковник, что это у вас такой платочек – дамский? 

(18)Он даже как будто обиделся. 

— (19)Платочек этот не простой. (20)Если желаете, могу рассказать. 

(21)Я говорю: 

— Пожалуйста. (22)Очень интересно. 

— (23)Дело было в тысяча девятьсот сорок третьем году, в самом конце его, перед новогодними праздниками. (24)Был я тогда майор и командовал танковым полком. (25)Наша часть стояла под Ленинградом. (26)Холодно, голодно, на улицах бомбы и снаряды падают. (27)А в городе живут, работают, учатся… (28)И вот в эти дни наша часть взяла шефство над ленинградским детским домом. 

(29)В этом доме воспитывались сироты, отцы и матери которых погибли или на фронте, или от голода в самом городе. (30)Понятно, что ребята сытые спать не ложились. (31)Ну а мы снабжались по-фронтовому, денег не тратили, – уделили ребятам из пайка своего сахару, жиров, консервов… (32)Купили и подарили детдому двух коров, лошадку с упряжкой, свинью с поросятами… (33)А под Новый год устроили ребятам праздник: раздобыли ёлочку, ёлочных игрушек. (34)Первого января отправились к своим подшефным в гости. 

(35)Каждому личный подарок привезли. (36)Но и они тоже в долгу перед нами оставаться не хотят. (37)Приготовили бойцам сюрпризы: одному кисет вышитый, другому рисуночек какой-нибудь, записную книжку, блокнот… 

(38)А ко мне подбегает на быстрых ножках маленькая белобрысенькая девчоночка, краснеет как маков цвет, испуганно смотрит на меня и говорит: «Поздравляю вас, дяденька военный. (39)Вот вам, — говорит, — от меня подарочек», — и протягивает ручку, а в ручонке у неё маленький беленький пакетик, перевязанный зелёной шерстяной ниткой. (40)Я хотел взять подарок, а она ещё больше покраснела и говорит: «Только вы знаете что? (41)Вы этот пакетик, пожалуйста, развяжите, когда вы Берлин возьмёте». 

(42)Видали?! (43)Немцы ещё под Пулковом сидят, на улицах снаряды падают… (44)А уж девица эта, видите ли, о Берлине думает. (45)И ведь уверена была, пигалица, что рано или поздно наши в Берлине будут. (46)Я её тогда на колено посадил, поцеловал и говорю: «Хорошо, дочка. (47)Обещаю тебе, что раньше этого часа подарка твоего не открою». 

(48)И что вы думаете – до самого Берлина не открыл этого пакетика. (49)Полтора года с собой его носил. (50)Тонул вместе с ним. (51)В танке два раза горел. (52)В госпиталях лежал. (53)А пакетик всё со мной – неприкосновенный. (54)Ну, долго ли, коротко ли, а вот наконец мы и в Берлине. (55)Я – впереди, на головном танке иду. (56)И о пакетике вспомнил: «Ну, думаю, теперь можно посмотреть». 

(57)Развёртываю пакетик, а там… (58)Лежит там просто платочек. (59)Обыкновенный носовой платочек с красной и зелёной каёмочкой. (60)На этот раз я совсем другими глазами смотрел на него. (61)Вот эта самая тряпочка лежала, завёрнутая в тетрадную клетчатую бумагу. (62)И к ней булавкой пришпилена записка. (63)А на записке огромными корявыми буквами нацарапано: «С Новым годом, дорогой дяденька боец! (64)Дарю тебе на память платочек. (65)Этот платочек мне мама подарила, когда живая была. (66)Желаю тебе здоровья! (67)Лида Гаврилова». 

(68)Ну вот… (69)Скрывать не буду: заплакал я. (70)Вот. (71)А вы говорите – дамский. (72)Платочек этот очень дорог моему солдатскому сердцу. 

(73)Я чистосердечно извинился перед своим спутником и спросил, не знает ли он, где теперь эта девочка Лида и что с нею. 

— (74)Лида-то? (75)Да. (76)Знаю немножко. (77)Живёт в городе Казани. (78)Учится в восьмом классе. (79)Отличница. (80)Сейчас, надо надеяться, ждёт своего отца. 

— (81)Как! (82)Разве у неё отец нашёлся? 

— (83)Да. (84)Нашёлся какой-то… 

— (85)Что значит «какой-то»? (86)Позвольте, где же он сейчас? 

— (87)Да вот – сидит перед вами. (88)Летом сорок пятого года я удочерил Лиду. (89)И нисколько, вы знаете, не раскаиваюсь. (90)Дочка у меня славная.

 

¹Доха́ – шуба мехом внутрь и наружу. 

(По Л. Пантелееву*)

 

* Леонид Пантелеев (настоящее имя – Алексей Иванович Еремеев; 1908-1987) – советский писатель.

 

---

(1)На Птичьем рынке купил я себе клеста. 

(2)Это был клёст-сосновик, с перьями кирпичного и клюквенного цвета, с клювом, скрещённым, как два кривых костяных ножа. (3)Лапы у него были белые, значит, сидел он в клетке давно. (4)«С весны сидит», – уверял меня продавец. (5)А сейчас была уже холодная осень. 

(6)Дома я поставил клетку на окно. (7)Клёст сидел на своей жёрдочке торжественно и гордо, как командир на коне. (8)Я бросил в клетку семечко подсолнуха. (9)Командир соскочил с жёрдочки, взмахнул клювом – семечко разлетелось на две половинки. (10)А командир снова взлетел на своего деревянного коня, пришпорил и замер, глядя вдаль. 

(11)Какой удивительный у него клюв – крестообразный. (12)Верхняя часть клюва загнута вниз, а нижняя – вверх. (13)Получается что-то вроде буквы X. (14)Этой буквой X клёст лихо хватает подсолнух – шелуха летит в стороны. 

(15)Надо было придумать клесту имя. (16)Мне хотелось, чтоб в имени был отмечен и его командирский нрав, и крепкий клюв, и красный цвет оперения. (17)Нашлось только одно слово, в котором есть и клюв, и красный цвет, – клюква. 

(18)Подходящее слово. (19)Жаль только, нет в клюкве ничего командирского. (20)Я долго прикидывал так и эдак и назвал клеста Капитан Клюквин. 

(21)Почистив перья, Капитан Клюквин начал цыкать. (22)Вначале медленно и тихо, но после разогнался и закончил увесисто и сочно: в его песне зазвенели колокольчики, словно от жаворонка, трели и рулады, как у певчего дрозда. (23)Капитан Клюквин был, оказывается, настоящий певец, со своей собственной песней. 

(24)Характер у Капитана был весёлый. (25)Целый день прыгал он по клетке, расшатывал клювом железные прутья или выламывал дверцу. (26)Но больше всего он любил долбить еловые шишки. (27)Кривоклювый Капитан пел целыми днями, и песня его звучала сочно и сильно. 

(28)В феврале я купил себе гитару и стал разыгрывать пьесы старинных итальянских композиторов. (29)Чаще всего я играл Пятый этюд Джулиани. (30)Капитан Клюквин отнёсся к моей игре с большим вниманием. (31)Звуки гитары его потрясли. (32)Он даже бросил петь и только изредка восхищённо цокал. (33)Но скоро он перешёл в наступление. (34)Как только я брал гитару, Клюквин начинал свистеть, стараясь меня заглушить. (35)Когда я выучил этюд и стал играть его получше, Клюквин успокоился. (36)Он пел теперь тише, приноравливаясь к гитаре. (37)Прислушавшись, я понял, что Капитан Клюквин украшает мою игру таинственными, хвойными, лесными звуками. (38)Мне очень нравились наши гитарные вечера. 

(39)Оканчивался месяц март. (40)В хорошую погоду я выставлял клетку на балкон и Капитан Клюквин весь день дышал свежим воздухом, пел, клевал снег и сосульки. (41)На звук его голоса залетали синицы и пересвистывались с Капитаном. 

(42)Тепло подействовало на Капитана неважно. (43)С кислым видом сидел он на жёрдочке, и я прикрывал его от солнца фанеркой. (44)Синицы стали наводить на него уныние. (45)С их прилётом Клюквин мрачнел, прятал голову в плечи и бросал петь. (46)А когда они улетали, выпускал вдогонку звонкую трель. (47) В комнате он чувствовал себя даже лучше: милая, привычная обстановка. (48) По вечерам мы играли Пятый этюд Джулиани. 

(49)В середине апреля Клюквин совсем захандрил. «(50)Дела неважные, – думал я. – (51)Придётся, видно, отпустить Капитана». (52)Но отпускать его было опасно. (53)Слишком долго просидел Клюквин в клетке. (54)Теперь он мог погибнуть в лесу, от которого отвык. 

(55)«Ладно, – решил я, – пусть сам выбирает». (56)И вот я устроил в комнате ярмарку: развесил под потолком гирлянды еловых и ольховых шишек, кисти калины и рябины, связанные вениками, повсюду натыкал еловых веток. (57)Капитан Клюквин следил за мною с интересом. (58)Потом я вынес клетку на балкон, повесил её на гвоздик и открыл дверцу. (59)Теперь Клюквин мог лететь в комнату, где раскачивались под потолком шишки. (60)Капитан Клюквин вышел на порог клетки, вскарабкался на её крышу и… полетел. 

(61)C высокого седьмого этажа он полетел было вниз, потом резко повернул, набрал высоту. (62)Мелькнули красные крылья – и Капитан пропал, улетел за наш дом, к лесу. 

(63)Всю весну не снимал я клетку с гвоздя на балконе, а в комнате сохли под потолком связки калины и рябины, гирлянды шишек. (64)Стояли тёплые майские дни. (65)Каждый вечер я сидел на балконе и наигрывал Пятый этюд Джулиани, ожидая Капитана Клюквина.

 

(По Ю.И. Ковалю*)

 

* Юрии Иосифович Коваль (1938-1995) – советский и российский детский писатель и поэт, сценарист мультфильмов и фильмов для детей, художник и скульптор.

 

---

(1)В доме жило много старых вещей. (2)Когда-то давно эти вещи были нужны обитателям дома, а сейчас они пылились и рассыхались на чердаке и в них копошились мыши. 

(3)Изредка мы устраивали на чердаке раскопки и среди разбитых оконных рам и занавесей из мохнатой паутины находили то ящик от масляных красок, покрытый разноцветными окаменелыми каплями, то сломанный перламутровый веер, то медную кофейную мельницу времён Севастопольской обороны, то огромную тяжёлую книгу с гравюрами из древней истории, то, наконец, пачку переводных картинок. 

(4)Как-то на чердаке мы нашли деревянную чёрную шкатулку. (5)На крышке её медными буквами была выложена английская надпись: «Эдинбург. (6)Шотландия. (7)Делал мастер Гальвестон». 

(8)Шкатулку принесли в комнату, осторожно вытерли с неё пыль и открыли крышку. (9)Внутри были медные валики с тонкими стальными шипами. (10)Около каждого валика сидела на бронзовом рычажке медная стрекоза, бабочка или жук. 

(11)Это была музыкальная шкатулка. (12)Мы завели её, но она не играла. (13)Напрасно мы нажимали на спинки жуков, мух и стрекоз – шкатулка была испорчена. 

(14)За вечерним чаем мы заговорили о таинственном мастере Гальвестоне. (15)Все сошлись на том, что это был весёлый пожилой шотландец в клетчатом жилете и кожаном фартуке. (16)Во время работы, обтачивая в тисках медные валики, он, наверное, насвистывал песенку. (17)Как все хорошие мастера, он разговаривал с теми вещами, которые делал, и рассказывал им их будущую жизнь. (18)Но, конечно, он никак не мог догадаться, что эта чёрная шкатулка попадёт из-под бледного шотландского неба в пустынные леса за Окой, в деревню, где только одни петухи поют, как в Шотландии, а всё остальное совсем не похоже на эту далёкую северную страну. 

(19)С тех пор мастер Гальвестон стал как бы одним из невидимых обитателей старого деревенского дома. (20)Порой нам даже казалось, что мы слышим его хриплый кашель, когда он невзначай поперхнётся дымом из трубки. (21)А когда мы что-нибудь сколачивали – стол в беседке или новую скворечню – и спорили, как держать фуганок¹ или пригнать одну к другой две доски, то часто ссылались на мастера Гальвестона, будто он стоял рядом и, прищурив серый глаз, насмешливо смотрел на нашу возню. (22)И все мы напевали последнюю любимую песенку Гальвестона: 

Прощай, земля, – корабль уходит в море! 

(23)Прощай навек, мой тёплый отчий дом…

(24)Шкатулку поставили на стол, рядом с цветком герани, и в конце концов забыли о ней. 

(25)Но как-то осенью, поздней ночью, в старом и гулком доме раздался стеклянный переливающийся звон, будто кто-то ударял маленькими молоточками по колокольчикам, и из этого чудесного звона возникла и полилась мелодия: «В милые горы ты возвратишься…» 

(26)Это неожиданно проснулась после многолетнего сна и заиграла шкатулка. (27)В первую минуту мы испугались, и даже Фунтик вскочил и слушал, осторожно подымая то одно, то другое ухо. (28)Очевидно, в шкатулке соскочила какая-нибудь пружина. (29)Шкатулка играла долго, то останавливаясь, то снова наполняя дом таинственным звоном, и даже ходики притихли от изумления. (30)Шкатулка проиграла все свои песни, замолчала, и как мы ни бились, но заставить её снова играть мы не смогли. 

(31)Сейчас, поздней осенью, когда я живу в Москве, шкатулка стоит там одна в пустых нетопленых комнатах, и, может быть, в непроглядные и тихие ночи она снова просыпается и играет, но её уже некому слушать, кроме пугливых мышей. 

(32)Но если после этого маленького рассказа вам приснится ночная весёлая игра музыкального ящика, звон дождевых капель, падающих в медный таз, ворчанье Фунтика, недовольного ходиками, и кашель добряка Гальвестона, то я буду думать, что рассказал вам всё это не напрасно. 

 

¹Фуга́нок  – столярный инструмент.

 

(По К.Г. Паустовскому*)

 

* Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968) – известный русский писатель, классик отечественной литературы.

 

---

(1)Так случилось, что плохой дикцией Лены Шубниковой никто в семье озабочен не был. (2)«Научится, — говорила ее бабушка. — (3)Все с детства шепелявят, а много ли шепелявых взрослых?» (4)Мама Лены, приезжая с долгих гастролей – она была концертмейстером филармонии, – в первые минуты всегда озабоченно хмурила брови, слушая радостную неразборчивую болтовню дочери. (5)Но потом начинала понимать и… привыкала. 

(6)Лена была умная девочка. (7)Умная и начитанная не по годам. (8)Необходимость сдерживать слова способствовала долгим внутренним размышлениям. (9)Она с детства знала, кем станет и чего хочет. (10)И в тот визгливый девчоночий период, когда одна половина подружек мечтала стать артистками кино, а другая – эстрадными певицами, Лена знала: она будет учительницей. (11)Но скажи она кому-нибудь, что у неё замирает сердце от этого желания, ей бы не поверили. (12)В школу прекращают играть в детском садике, а переступил порог настоящей школы – и конец. (13)Нельзя мечтать о том, что есть, что вокруг, о чём можно говорить и что можно даже обругать. (14)А Лена продолжала мечтать о самом плохом классе, от которого все бы отказались, а она бы приручила его и объединила. (15)Свой первый урок Лена мечтала начать так: 

— Вы слышите? (16)У меня не очень хорошая дикция… (17)Будьте ко мне великодушны…

(18)Ей очень хотелось начать с великодушия. (19)Но в жизни всё получилось не так. 

(20)Она недобрала в институт одного балла. (21)Преподаватель истории поставил ей тройку, не дослушав, а потом в коридоре сказал: 

— Нечего страдать. (22)Вам нужна другая работа. (23)Научитесь что-то делать руками! (24)Ну, шейте там, пеките пироги… 

(25)Два года она работала в школе-интернате подменным воспитателем, мучаясь от собственной слабости, неумения. (26)Она убедилась в мысли, что это – её дело, но убедилась и в другом: трудные мальчики и девочки имели привычку сохранять свою яркую индивидуальность, а волшебной палочки, могущей это изменить, она в глаза не видела. (27)И к её плохой дикции они великодушны не были, а дразнили её, издевались. (28)И уставшие учителя говорили ей приблизительно то же, что говорил после экзаменов историк. 

— (29)Пошли бы вы в швейный техникум. (30)И себя обшили бы, и деньги бы имели. 

(31)Она не могла, не умела ничего объяснить! (32)А тут ещё мать, вернувшись с гастролей, как всегда, нахмурила брови: 

— Ах, боже! (33)Говори медленней… (34)Я просто не знаю, что с тобой делать. 

(35)Лену высмотрела на летней конференции Анна Семёновна. (36)Привела к себе домой раз, другой, потом предложила перейти в свою школу. 

(37)Почему никому из родных и близких не пришёл в голову логопед? (38)Она была благодарна Анне Семёновне не просто за врача: старая учительница увидела в ней то, что никто не видел: её стремление, её мечту, которые никакого отношения не могли иметь к шитью и кройке. (39)Она увидела в ней призвание. (40)Как-то она ей сказала: 

— Мы удивительно косноязычны. (41)Нынешние учителя. (42)И логопед тут не поможет. (43)Потому что нельзя научить говорить, если нечего сказать. (44)Учись размышлять, деточка, над всем, что видишь, слышишь, чувствуешь… (45)А над речью работай. (46)Главное – было бы что сказать! 

 

(По Г.Н. Щербаковой*)

 

* Галина Николаевна Щербакова (1932-2010) – писатель, сценарист.

 

---

(1)С братом Борей мы плыли на лодке по реке Сестре. (2)Я ленился. (3)Сидел на корме, шевелил босою ногой, подталкивал полуживых подлещиков, пойманных на манную кашу. (4)Подлещики шевелились у моих ног в воде, которая всегда набирается во всякую приличную лодку. (5)Боря серьёзно наваливался на вёсла. (6)Он торопился, боялся опоздать на автобус. 

(7)В том месте, где река Сестра проходит под каналом и русло канала в бетонной оболочке проходит над живою рекой, я увидел на берегу реки небольшую беленькую собачонку. 

(8)Собачонка бежала по берегу, а мы с Борей плыли по реке. (9)Я ленился, Боря спешил, собачонка бежала. 

(10)От нечего делать, просто так, из чистого баловства я поманил собачонку пальцем, а после вытянул губы и издал специальный собачий звук, звук, похожий на втягивающийся поцелуй, – тот, которым всегда подманивают собаку. (11)Маленькая беленькая собачонка услыхала этот немыслимый звук, поглядела на меня с берега и вдруг бросилась в воду. 

(12)Ничего подобного ожидать я никак не мог. (13)Этот звук я произнёс нарочно, юмористически. (14)Я подманивал собачонку, прекрасно понимая, что она подойти ко мне никак не может. (15)Нас разделяла бездна, то есть вода. (16)Никакая нормальная собака в воду не полезет, если её не подтолкнёт хозяин. 

(17)Маленькая беленькая собачонка оказалась ненормальной. (18)Она кинулась на первое приглашение, не раздумывая преодолевала бездну. (19)Она плыла ко мне. (20)Когда она подплыла к лодке, я схватил её за шкирку и втащил в судно. (21)Собачонка чудовищно отряхнулась среди полуживых подлещиков. 

(22)Брат мой Боря бросил вёсла. (23)Он должен был что-то сказать. (24)Но не знал, что сказать: всё произошло мгновенно. (25)Строго осмотрев собачонку, он наконец произнёс: 

— Гладкошёрстный фокстерьер. 

(26)Брат мой Боря торопился. (27)Мигом подогнали мы лодку к тому месту, где стоял на берегу её хозяин. (28)Рассчитались за лодку, связали удочки, покидали в мешок подлещиков и побежали на автобус. (29)Маленькая беленькая собачонка бежала за нами. 

(30)Наконец мы добежали, ввалились в автобус, сбросили рюкзаки, уселись на эти особенные автобусные диванчики, устроились и могли уже ехать. (31)Шофёр почему-то медлил. (32)Я глянул в открытую дверь автобуса и увидел на улице, на обочине шоссе, маленькую беленькую собачонку, чью породу так верно определил Боря. (33)Она смотрела в автобус, шофёр медлил. (34)Просто так, от нечего делать, по-лентяйски я сделал губами тот самый немыслимый и беспардонный звук, о котором я уже рассказывал. (35)Маленькая беленькая собачонка ринулась в автобус, мигом спряталась под сиденье, на котором расположился я, и затаилась у моих ног. 

(36)Пассажиры автобуса заметили это, но сделали вид, что ничего не заметили. (37)Шофёр закрыл двери, и мы поехали.

(38)Брат мой Боря должен был что-то сказать. (39)Его удивило поведение маленькой беленькой собачонки, которая сидела сейчас у моих ног. (40)Боря сказал: 

— Гладкошёрстные фокстерьеры встречаются реже, чем жесткошёрстные. 

(41)Немного подумав, Боря спросил: 

— А что скажет отец?

(42)Что скажет отец, знали, конечно, все. (43)Знал я, и знал мой брат Боря. (44)Отец мой не любил никаких домашних животных, кроме лошадей. (45)Он обожал лошадей, и страсть к лошадям погубила в нём возможные страсти к другим домашним животным.

(46)На удивление отец не сказал ничего. 

(47)Он даже как будто не заметил маленькой беленькой собачонки. (48)Он был потрясён событиями, которые происходили в нашей семье: мой брат Боря решил жениться. (49)Занятый своими мыслями, отец не заметил никакой маленькой беленькой собачонки. (50)Все ожидали, что отец начнёт говорить насчёт собачьего духу, которого чтоб не было, а он подошёл ко мне и негромко сказал: 

— Сам. 

(51)Повернувшись ко мне спиною, он прошёл в кабинет.

(52)Ожидая, что отец скажет насчёт духу, которого чтоб не было, никто вначале не понял, что он имел в виду, говоря «сам». (53)Это слово не слишком связывалось с домашними животными. 

(54)Но я всё понял. (55)Я понял, что «сам» – это я сам. (56)Раньше я был не сам, а теперь сделался сам. (57)Раньше я был младший ребёнок, а теперь сделался «сам», и маленькая беленькая собачонка – первый признак моего нового положения. (58)А раз я сделался «сам», я имею право заводить хоть маленькую беленькую собачонку, хоть жеребца, но всё это – на мне. (59)Сам пою, сам кормлю, сам воспитываю, сам за всё отвечаю. (60)Сам. 

(61)Отец сказал «сам», повернулся и прошёл в кабинет, а родственники минуты две думали, что означает его фраза, столь короткая и простая. (62)А на третью минуту все отвлеклись от меня, от слова «сам» и от маленькой беленькой собачонки, которая стояла в коридоре, тесно прижавшись к моей ноге. 

 

(По Ю.И. Ковалю*)

 

* Юрий Иосифович Коваль (1938-1995) – советский и российский детский писатель и поэт, сценарист мультфильмов и фильмов для детей, художник  и скульптор.

 

---

(1)Ещё в раннем детстве доводилось мне любоваться восходом солнца. (2)Весенним ранним утром, в праздничный день, мать иногда будила меня, на руках подносила к окну: 

— Посмотри, как солнце играет! 

(3)За стволами старых лип огромный пылающий шар поднимался над проснувшейся землёю. (4)Казалось, он раздувался, сиял радостным светом, играл, улыбался. (5)Детская душа моя ликовала. (6)На всю жизнь запомнилось мне лицо матери, освещённое лучами восходящего солнца. 

(7)В зрелом возрасте много раз наблюдал я восход солнца. (8)Я встречал его в лесу, когда перед рассветом проходит вверху над макушками предутренний ветер, одна за другою гаснут в небе чистые звёзды, чётче и чётче обозначаются на посветлевшем небе чёрные вершины. (9)На траве лежит роса. (10)Множеством блёсток сверкает растянутая в лесу паутина. (11)Чист и прозрачен воздух. (12)Росистым утром смолою пахнет в густом лесу.

 (13)Видел восход солнца над родными полями, над зеленеющим, покрытым росою лугом, над серебряной гладью реки. (14)В прохладном зеркале воды отражаются побледневшие утренние звёзды, тонкий серп месяца. (15)На востоке разгорается заря, и вода кажется розовой. (16)Как бы в парной лёгкой дымке под пение бесчисленных птиц поднимается над землёю солнце. (17)Точно живое дыхание земли, лёгкий золотистый туман стелется над полями, над недвижной лентой реки. (18)Всё выше поднимается солнце. (19)Прохладная прозрачная роса на лугах сверкает алмазной россыпью. 

(20)Наблюдал появление солнца в морозное зимнее утро, когда нестерпимо сияли глубокие снега, рассыпа́лся с деревьев лёгкий морозный иней. (21)Любовался восходом в высоких горах Тянь-Шаня и Кавказа, покрытых сверкающими ледниками. 

(22)Особенно хорош восход солнца над океаном. (23)Будучи моряком, стоя на вахте, много раз наблюдал я, как восходящее солнце меняет свой цвет: то раздувается пылающим шаром, то закрывается туманом или далёкими облаками. (24)И всё вокруг внезапно меняется. (25)Иными кажутся далёкие берега, гребни набегающих волн. (26)Изменяется цвет самого неба, золотисто-голубым шатром покрывающего бескрайнее море. (27)Пена на гребнях волн кажется золотою. (28)Золотыми кажутся летящие за кормою чайки. (29)Алым золотом отсвечивают мачты, блестит крашеный борт корабля. (30)Стоишь, бывало, на вахте на носу парохода, несказанной радостью наполняется сердце. (31)Рождается новый день! (32)Сколько встреч и приключений сулит он молодому счастливому моряку! 

(33)Жители больших городов редко любуются восходом солнца. (34)Высокие каменные громады городских домов закрывают горизонт. (35)Даже сельские жители просыпают короткий час восхода солнца, начало дня. (36)Но в живом мире природы всё пробуждается. (37)На опушках леса, над озарённой водою громко поют соловьи. (38)Взвиваются с полей в небо, исчезая в лучах рассвета, лёгкие жаворонки. (39)Радостно кукуют кукушки, свистят дрозды. 

(40)Только моряки, охотники – люди, тесно связанные с матерью-землёю, – знают радость торжественного солнечного восхода, когда на земле пробуждается жизнь. 

(41)Друзья мои читатели, очень советую вам полюбоваться восходом солнца, чистой ранней утренней зарёю. (42)Вы почувствуете, как свежей радостью наполняется ваше сердце. (43)В природе нет ничего прелестнее раннего утра, утренней ранней зари, когда материнским дыханием дышит земля и жизнь пробуждается. 

 

(По И.С. Соколову-Микитову*)

 

* Иван Сергеевич Соколов-Микитов (1892-1975) – русский советский писатель и журналист, натуралист, путешественник.

 

---