.01 №12. Банк ФИПИ

(1)В один из зимних вечеров на окраине Вены в маленьком деревянном доме умирал слепой старик – бывший повар графини Тун. (2)Вместе с поваром жила его дочь Мария, девушка лет восемнадцати. (3)Всё убранство сторожки составляли кровать, хромые скамейки, грубый стол, посуда, покрытая трещинами, и, наконец, клавесин – единственное богатство Марии.
(4)Когда Мария умыла умирающего и надела на него холодную чистую рубаху, старик сказал:

— Я всегда не любил священников и монахов. (5)Я не могу позвать исповедника, между тем мне нужно перед смертью очистить свою совесть. (6)Выйди на улицу, — сказал старик, — и попроси первого встречного зайти в наш дом, чтобы исповедать умирающего. (7)Тебе никто не откажет.

(8)Мария накинула платок и вышла. (9)Она долго ждала, прислушивалась. (10)Наконец ей показалось, что вдоль ограды идёт человек. (11)Она сделала несколько шагов ему навстречу и дрожащим голосом передала просьбу отца.

— (12)Хорошо, — сказал человек спокойно. — (13)Хотя я не священник, но это всё равно. (14)Пойдёмте.

(15)Они вошли в дом. (16)Незнакомец придвинул к кровати табурет, сел и, наклонившись, пристально посмотрел в лицо умирающему.

— (17)Говорите! — сказал он. — (18)Может быть, властью, данной мне не от Бога, а от искусства, которому я служу, я сниму тяжесть с вашей души.

— (19)Я работал всю жизнь, пока не ослеп, — прошептал старик. — (20)Когда заболела чахоткой моя жена и лекарь прописал ей разные дорогие лекарства и приказал кормить её сливками и винными ягодами, я украл из сервиза графини Тун маленькое золотое блюдо, разбил его на куски и продал. (21)И мне тяжело теперь вспоминать об этом и скрывать от дочери: я её научил не трогать ни пылинки с чужого стола.

— (22)А кто-нибудь из слуг графини пострадал за это? — спросил незнакомец.

— (23)Клянусь, сударь, никто, — ответил старик и заплакал. — (24)Если бы я знал, что золото не поможет Марте, разве я мог бы украсть!

— (25)Как вас зовут? — спросил незнакомец.

— (26)Иоганн Мейер, сударь.

— (27)Так вот, Иоганн Мейер, — сказал незнакомец и положил ладонь на слепые глаза старика, — вы невиновны перед людьми. (28)То, что вы совершили, не есть грех и не является кражей, а, наоборот, может быть зачтено вам как подвиг любви. (29)А теперь скажите мне вашу последнюю волю.

— (30)Я хотел бы ещё раз увидеть Марту такой, какой я встретил её в молодости. (31)Увидеть солнце и этот старый сад, когда он зацветёт весной. (32)Но это невозможно, сударь. (33)Не сердитесь на меня за глупые слова. (34)Болезнь, должно быть, совсем сбила меня с толку.

— (35)Хорошо, — сказал незнакомец. — (36)Слушайте и смотрите.

(37)Он заиграл. (38)Клавесин пел полным голосом впервые за многие годы.

— (39)Я вижу, сударь! — сказал старик и приподнялся на кровати. — (40)Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она от смущения разбила кувшин с молоком. (41)Это было зимой, в горах. (42)Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась.

(43)Незнакомец играл, глядя в чёрное окно.

— (44)А теперь, — спросил он, — вы видите что-нибудь?

(45)Старик молчал, прислушиваясь.

— (46)Неужели вы не видите, — быстро сказал незнакомец, не переставая играть, — что ночь из чёрной сделалась синей, а потом голубой, и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках ваших деревьев распускаются белые цветы. (47)По-моему, это цветы яблони, хотя отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны. (48)Вы видите: первый луч упал на каменную ограду, нагрел её, и от неё поднимается пар. (49)Это, должно быть, высыхает мох, наполненный растаявшим снегом. (50)А небо делается всё выше, всё синее, всё великолепнее, и стаи птиц уже летят на север над нашей старой Веной.

— (51)Я вижу всё это! — крикнул старик. — (52)Я видел всё так ясно, как много лет назад. (53)Но я не хотел бы умереть и не узнать… имя. (54)Имя!

— (55)Меня зовут Вольфганг Амадей Моцарт, — ответил незнакомец.

(56)Заря разгоралась за окнами, и в её свете стоял сад, засыпанный цветами мокрого снега.

 (По К.Г. Паустовскому*)

 

* Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968) – известный советский писатель, классик отечественной литературы.