13.04 XIX век

Из императорского Манифеста

«Божиею милостью мы, ____________________, император и самодержец всероссийский, и прочая, и прочая, объявляем всем верным нашим подданным.

Печальное происшествие, омрачившее 14-й день сего месяца, день обнародования манифеста о восшествии нашем на престол, известно уже в его подробностях из первого публичного в нем объявления.

Тогда, как все государственные сословия, все чины военные и гражданские, народ и войска единодушно приносили нам присягу верности и в храмах Божиих призывали на царствование наше благословение небесное, горсть непокорных дерзнула противостать общей присяге, закону, власти и убеждениям. Надлежало употребить силу, чтоб рассеять и образумить сие скопище.

По первому обозрению обстоятельств, следствием уже обнаруженных, два рожа людей составляли сие скопище: одни – заблудшие, умыслу не причастные, другие – злоумышленные их руководители.

Чего желали заблудшие? Быть верными данной ими присяге. Всеми средствами обольщения они были уверены, что защищают престол, и в сем уверении не могли они внимать никакими другим убеждениям.

Чего желали злоумышленники? Священные имена преданности, присяги, законности, самое имя цесаревича и великого князя Константина Павловича было токмо предлогом их вероломства; они желали и искали, пользуясь мгновением, исполнить злобные замыслы: ниспровергнуть престол и отечественные законы, изменить порядок государственный, ввести безначалие.

Ни делом, ни намерением не участвовали в сих злодеяниях заблудившиеся роты нижних чинов, невольно в сию пропасть завлеченные.

Удостоверяясь в сем самым строгим изысканием, я считаю первым действием правосудия и первым себе утешением объявить их невинными.

Но то же самое правосудие запрещает щадить преступников.

Они, быв обличены следствием и судом, восприимут каждый по делам своим заслуженное наказание. Все сил благотворных последствий мы имеем право ожидать и надеяться от единодушной приверженности к нам и престолу нашему всех состояний. В сем самом горестном происшествии мы с удовольствием и признательностью зрели от обывателей столицы любовь и усердие, от войск готовность и стремление по первому знаку государя своего карать непокорных, от начальников их преданность непоколебимую, на высоком чувстве чести и любви к нам утвержденную».