14.03 XVIII век

Из манифеста императора

\n\n

«Божей милостию мы, император и самодержец Всероссийский, чрез сие

\n\n

объявляем. Понеже князь Меншиков при вступлении нашем на российский

\n\n

наш наследный престол прежние неумеренные и худые свои поступки

\n\n

не оставил, но и такую на себя амбицию взял и самовластно и предерзостно

\n\n

поступал, что весьма самодержавной нашей императорской власти противно

\n\n

и государственным интересам вредительно, а именно:

\n\n

По преставлении бабки нашей принудил нас жить в доме своём, лукаво

\n\n

представляя и внушая нам некоторые в правительстве нашем опасности,

\n\n

и потом дерзнул нас принудить на публичный сговор к сочетанию нашему

\n\n

на дочери своей, княжне Марье, угрожая, ежели б мы на то не соизволили,

\n\n

весьма нам противным и вредительным злым своим намерением.

\n\n

Бабке нашей, великой государыне царице Евдокии Фёдоровне, чинил многие

\n\n

противности. Он под образом её величества соизволения в монастырь послал её

\n\n

величество без ведома и соизволения нашего. Рассылал от себя в коллегии

\n\n

и канцелярии наши, также к губернаторам и к другим правителям

\n\n

повелительные указы без ведома и соизволения нашего и без общего согласия

\n\n

Верховного тайного совета, которые не только нашей императорской власти

\n\n

противны, по и государству вредительны. В Лифляндии и Эстляндии знатные

\n\n

местности у некоторых особ отнял чрез составные и фальшивые контракты,

\n\n

принуждая их к тем своими угрозами за малые деньги, а в контрактах писал,

\n\n

будто им от него плачены настоящие цены.

\n\n

И хотя он, князь Меншиков, за такие свои против нашей императорской

\n\n

самодержавной власти дерзости и вредительные государспоступки

\n\n

по государственным правам довёлся смертной казни, но мы от смертной казни

\n\n

его освободить повелели, а лиша всех его честей и чинов, со всею его фамилией

\n\n

послан в ссылку и содержится из крепости неисходны».

\n

Из письма российской императрицы

«… Тогда мы войну ожидали чрез год, полки были по все Империи по квартирам, глубокая осень на дворе, приготовления никакие не начаты, доходы гораздо менее теперяшнего, татары на носу и кочевья степных до Тору и Бахмута; в январе оне въехали в Елисаветp[г]радский округ. План войны был составлен так, что оборона обращена была в наступление. Две Армии были посланы. Одна служила к обороне Империи, пока другая шла к Хотину…

Теперь граница наша по Бугу и по Кубани. Херсон построен. Крым – область Империи и знатный флот в Севастополе. Корпуса войск в Тавриде, Армии знатные уже на самой границе, и оне посильнее, нежели были в Армии оборонительная и наступательная <…> года. Дай Боже, чтоб за деньгами не стало, в чем всячески теперь стараться буду и надеюсь иметь успех. Я ведаю, что весьма желательно было, чтоб мира еще года два протянуть можно было, дабы крепости Херсонская и Севастопольская поспеть могли, такожды и Армия и флот приходить могли в то состояние, в котором желалось их видеть.

Но что же делать, есть ли пузырь лопнул прежде времени. Я помню, что при самом заключении мира Кайнарджийского мудрецы сумневались о ратификации визирской и султанской, а потом лжепредсказания от них были, что не протянется далее двух лет, а вместо того четырнадцатое лето началося было. Есть ли войну турки объявили, то, чаю, флот в Очакове оставили, чтоб построенных кораблей в Херсоне не пропускать в Севастополь. Буде же сие не сделали, то, чаю, на будущий год в Днепровское устье на якоря стать им не так легко будет, как нынешний.

Надеюсь на твое горячее попечение, что Севастопольскую гавань и флот сохранишь невредимо, чрез зиму флот в гавани всегда в опасности…

Настоящая причина войны есть и пребудет та, что туркам хочется переделать трактаты: первый – Кайнарджийский, второй – конвенцию о Крыме, третий – коммерческий».

Из воспоминаний современника событий

«Правда, первые распоряжения правительства, внушенные ему своекорыстными людьми, произвели на общество благоприятное впечатление: по указу императора было возвращено из ссылки много лиц – Бирон, Миних, Лесток и др.

Затем император обнародовал документ, в котором говорилось, что при Петре Великом нужно было принуждать дворян, чтобы они служили и учились, отчего произошло много пользы, умножилось число сведущих людей, но теперь уже нет нужды в принуждении. Новый документ говорит, что дворяне могут служить, но могут и выходить в отставку, когда того захотят, кроме военного времени и за три месяца до начала войны. Неслуживые дворяне могут ехать за границу и поступать на службу к дружественным государям, но по первому требованию правительства должны вернуться на родину. Император выражал уверенность, что дворяне не будут злоупотреблять данной им свободой, будут сами служить, а детей своих будут учить наукам, и грозил ослушникам «презрением и уничтожением».

Освобождение от обязательной службы было общим желанием дворян, и некоторые шаги к нему были сделаны еще в предшествующие правления. Мысль об окончательном освобождении дворян от обязательной службы была подсказана императору, вероятнее всего, Р. Воронцовым, который имел свои виды упрочить это царствование, так как намеревался выдать за императора свою дочь Елизавету.

Этими людьми была проведена и другая мера – уничтожение Тайной канцелярии и запрещение выкрикивать ненавистное всем «слово и дело». Затем был издан указ, позволявший беглым раскольникам возвращаться в Россию и селиться в Сибири и содержать свой закон по обычаю и старым книгам. Это разрешение указ мотивировал тем, что в России живут и нехристиане – магометяне и язычники, а раскольники все же христиане, «точию в суеверии и упрямстве пребывающие». Кроме того, была понижена цена на соль, составлявшую казенную монополию.

Но все эти меры не достигали своей цели, ибо дурные поступки императора возбуждали против него решительно всех».