05 ЕГКР

Ошибаются и те родители, которые игнорируют подготовку ребёнка к школе, и те, которые наполняют детское сознание совершенно ненужной и даже вредной информацией, стараясь сделать так, чтобы ребёнок много знал и тем самым <...> был подготовлен к обучению в школе. В результате выходит, что эти знания слишком поверхностны и почти никак не выступают гарантом успешности будущего процесса школьного обучения.

Готовить к школе следует целостно. Не имеет смысла сосредоточивать внимание на отдельных предметах. Более того, «умнеть» ребёнок должен в первую очередь посредством постоянной интеллектуальной деятельности, а не за счёт накопления некоей суммы разрозненных знаний. К тому же важное значение имеет обретение определённых черт характера.

Наиболее правильный подход заключается в том, что родители в дошкольный период прежде всего заботятся о первых проблесках любознательности своего чада. Ведь главное – сформировать в нём интерес и потребность к познанию нового, трудолюбие, усидчивость, внимание, память, логическое мышление, дисциплинированность, способность к волевым усилиям.

Что такое калька? Как известно, так называется прозрачная бумага, которая используется для снятия копий с рисунков и чертежей. Этим словом может обозначаться и сама копия, снятая с помощью прозрачной бумаги.

И в языке существуют копии иноязычных слов, также называемые кальками. По существу, калькирование является одним из способов заимствования, но слова (или выражения), строго говоря, не заимствуются, а как бы «копируются» – создаются из исконных языковых элементов по образцу иноязычных слов (выражений). Словообразовательная калька – это перевод морфем иноязычного слова. Например, аббревиатура НЛО – калька с английского слова UFO (сокр. от Unidentified Flying Object – неопознанный летающий объект). Двуязычный – калька с латинского слова bilinguis (от bis – дважды, вдвойне и lingua – язык).

Кальки очень часто встречаются в топонимике. Так, название города Пятигорск представляет собой кальку с тюркского названия находящейся рядом с городом горы Бештау (от беш – пять и тау – гора).

Немало ка́лек в своё время было предложено пуристами, боровшимися против проникновения иноязычной лексики в русский язык. Однако среди ка́лек, предложенных ими, оказалось большое количество столь неудачных, что они не прижились в языке. <...>, в XIX в. попытка А.С. Шишкова ввести в русский язык слово тихогром, копировавшее итальянское fortepiano (от forte – громко и рiапо – тихо), привела лишь к насмешкам над автором этой кальки. Не вошли в русский язык и такие предлагавшиеся в разное время кальки, как себятник (эгоист), любомудрие (философия), предзнание (прогноз).

(По материалам Интернета)

Юля. Здравствуй, дорогая. Привет.

Наташа. Здравствуй, Юля, спасибо, что ко мне добралась. Не замучилась?

Юля. Нет. Но пробки – это прямо какой-то ужас! Неужели ничего не придумают? Так теперь всегда будет что ли? Столько автомобилей! Два часа, как черепаха, ползёшь, ползёшь. Газом выхлопным дышишь…

Наташа. Да, кошмар! Я когда их вижу на том берегу... Там ведь вереницей машины – у меня тотчас в висках ломит. Я здесь, в лесу, как отшельница. Никакой не надо Москвы.

Юля. У тебя тут здо́рово! Сосны. Я не помешала? Дозвониться не смогла – и без приглашения. Ничего?

Наташа. Что ты! Я тебе очень рада! Телефон у меня отключён. Никуда не звоню... Летом тут почти санаторий. У меня теперь цветник есть. Гладиолусы посажены, розы. Я тебе покажу. Я сама копала грядку. Честно. Сама, лопатой.

Юля. Ты, Наташа, чудо! Но зачем самой-то копать?

Наташа. Я ведь всех работников уволила, экономлю. Но ты знаешь, мне понравилось. Всё-таки движение. А там дальше, под деревьями, я там ландыши разведу, будешь приезжать ко мне, составлять букеты.

Юля. А в Москве теперь не бываешь?

Наташа. Надо бы квартиру проверить. <...> не хочется. Может быть, потом как-нибудь.

Юлия. Понимаю.

(По А.Ю. Надёнову)

Варя. А мне сказали, что тебя вызвали куда-то.

Сергей. Соврали. Ранили меня. В госпитале был…

Варя. В госпитале?.. В каком? В том, где... в том, где Аркаша?

Сергей. Нет, не в том. В другом. А что?

Варя. В другом…

Сергей. А что ты, что ты так... как-то…

Варя. Нет, я ничего.

Сергей. Глаза у тебя всё такие же. Только вот что: слёзы – это ни к чему, Варька.

Варя. А сам?

Сергей. Мне можно. По слабости здоровья. Я <...> ранен был. Как ты сюда попала?

Варя. Я не одна. Мы впятером от театра по всем частям поедем.

Сергей. А я вот возьму и в своей части тебя оставлю. Придётся им вчетвером дальше ехать, а?

Варя. Не оставишь.

Сергей. Я бы оставил... Тридцать семь атак у меня тут было, Варька. Тридцать семь раз тебя перед этим вспоминал. Два экипажа у меня сменилось. А я, вот видишь…

Варя хочет прижаться к Сергею, но он отодвигается.

Сергей. Не нужно, Варенька, не нужно.

Варя. Почему?

Сергей. Нельзя. Вот ты приехала ко мне к одному. Такое счастье! А тут у всех жёны далеко. А им завтра в бой. Трудно им на нас с тобой смотреть.

(По К.М. Симонову)

Переплёт почти в пять раз старше обложки. Он «родился» на стыке I и II веков нашей эры одновременно с кодексом (так по-латыни называлась книга той формы, которая дошла и до нас). Кодекс, одетый в переплёт, пришёл на смену папирусному свитку.

Переплётом служили две дощечки, обтянутые кожей, иногда бархатом <...> парчой. К переплёту прикрепляли выпуклые бляхи из металла, нередко драгоценного. Получалось что-то вроде папки, которую брали с собой, отправляясь по делам, древние греки и римляне.

До середины XV века монополией на производство переплётов обладали монастыри – своего рода фабрики рукописной книги.

С началом книгопечатания переплётное дело осваивают и ремесленники. Постепенно деревянные дощечки заменяют листами картона.

С конца XVIII столетия, века кожаного переплёта с тиснением, наступает время всё менее и менее дорогих переплётных материалов. В 1825 году англичанин Арчибальд Лейтон вводит в обиход коленкоровый переплёт.

Переплёты русских рукописных и печатных книг, не уступая западноевропейским образцам, а часто превосходя их, выделялись завидной прочностью и богатым убранством. Крышки переплётов высокочтимых рукописей и печатных трудов заключались, как и иконы, в золотые и серебряные оклады. Русские мастера украшали книжные переплёты парчой, узорчатым бархатом, атласом, жемчугом, редкими камнями.

(По Э. Поповой)